Иван Аксаков - «И рады бы в рай, да грехи не пускают!»

Мы не принадлежим ни к пессимистам, ни к алармистам, то есть ни к тем, для которых все окрашивается зловещим цветом и которые не склонны видеть чего-либо отрадного в будущем, – ни к тем пугливым и робким, которые готовы кричать караул при малейшем призраке общественной опасности. Мы не разделяем также оптимизма большей части наших газет, которые задали себе задачей содержать публику в постоянно приятном расположении духа и в лестном для нее убеждении, что от нее, публики, никаких особенных тяжких нравственных усилий не требуется и не потребуется. Об этом оптимизме, который едва ли есть дело искреннего убеждения, и говорить нечего… Мы могли бы быть названы оптимистами совсем в другом смысле. Мы несомненно верим в призвание и будущность русского народа; мы твердо убеждены, что в общем итоге, несмотря ни на что, сил его прибывает; мы знаем, каким тугим медленным процессом совершается исторический рост и развитие всякого богато одаренного народного организма.

Но мы знаем также, что этот рост, это развитие могут быть задерживаемы, и надолго, случайными, ненужными, напрасными обстоятельствами – что бывают недуги, полагающие на долгое время предел всякому поступательному вперед движению, расстраивающие правильность органических отправлений, требующие трудного и продолжительного лечения и не всегда окончательно исцеляемые. И добро бы беда ограничивалась одними, так сказать, физическими, материальными недугами, от которых, сравнительно, еще не так трудно избавиться! Но гораздо важнее и опаснее их те болезни, которые посягают на внутреннюю целость народного духа и подрывают самую ту силу, которою одной он может целиться. В таком случае нет другого пути к нравственному выздоровлению, как подвиг неукоснительного самосознания, беспощадного самообличения и искреннейшего обновления отношений духа к исконному народному идеалу добра и истины. – Было иго татарское; оно, как внешняя беда, исчезло почти без следов; был переворот Петра, от которого и до сих пор не может оправиться и наладиться внутренно Русь, хотя и возведена им на степень могущественнейшей и великой державы, хотя и наделена видом стройности, здоровья и силы…

В жизни народов ошибки – чужой вины, даже по-видимому кратковременные и маловажные, отзываются обыкновенно последствиями медленными и продолжительными, соответственно тем особенным размерам времени, которые существуют для исторического бытия всякого народного организма и которые никак не могут быть судимы по масштабу человеческой жизни. Ложное направление, данное, например, народному образованию, может продолжаться иной раз лет 10, 15, не более; но оно выхватит из народа несколько поколений, воспитавшихся в течение этого срока под действием ошибочной системы и ставших никуда негодным, мертвым, непроизводительным капиталом, – оно надолго обезлюдит страну, лишит ее нужных, полезных деятелей… Семена зла плодовиты: доброе семя всходит не на всякой почве, на которую падает; семя зла растится и множится всюду, без особого труда и незаметно. Мы с таким тщанием принялись теперь, у себя в России, сеять и возделывать добрую пшеницу на старых нивах, – но мы и сами не знаем или, лучше сказать, мы забыли, как много растительной силы терний и плевел заключается в этой почве, как много семян дурной травы рассеяно по ней нами самими; мы забыли, что эти семена, не выполотые, взойдут непременно вместе с посеянною нами вновь пшеницей и дивимся простодушно теперь: отчего же глохнет эта наша пшеница…

«Да, рады бы в рай, да грехи не пускают!» Вот эти-то наши грехи и было бы полезно назвать и определить словом! И есть им имя и не трудно было бы их уловить и выразить словом…