Николай Добролюбов - Народное дело. Распространение обществ трезвости

Этот же самый М. прославил себя и в другой подобной операции; но счастие на этот раз ему не помогло: сделка была случайно открыта. Богатый поселянин в селе Мал, собирался к свадьбе сына своего и в кругу родственников, приятелей-друзей провожал в веселье предсвадебный вечер. Сосед его, бедняк, пользуясь отсутствием всякой наблюдательности в гуляющем, решился пойти ночью на его гумно и там набрать мешок молоченого зерна, ссыпанного в известном ему месте. Вот уж этот воришка принялся за работу. Робость, обыкновенно овладевающая человеком в подобных случаях, не бросала его: каждый шорох, каждый порыв ветра приводил его в трепет и делал готовым к побегу. Вдруг слышится невдалеке людской говор, который становится слышное все более и более. Вор принужден был опрометью бежать и спрятаться в недалеко стоящей клуне, за дверью. Разговаривающие уже на этом гумне. Их несколько человек остановилось около одного хлебного скирда. Один из них что-то держал в руках и начал вести трактацию такого рода: «Ну, братцы, зароем этот бочонок в скирде, а завтра в обед, давши знать расправе, придем его трусить, надуем, будет десятому поколению о нас заказывать; да глядите, братцы, осторожнее. Сначала все обыщем в доме, а тогда уже сюда двинем; да и здесь сейчас не бросаться к этой скирде, а тогда, как несколько поищем». Действующие скрылись. Мужик, спрятавшийся в клуне, выслушав такие речи, догадался, в чем дело, прибежал к беспечному своему соседу, открыл и свой поступок и сообщил слышанный им заговор против его благосостояния. Не замедлили убедиться в действительности сказанного: бочонок водки, по указанию, был отыскан. На следующий день хозяин с гостями, решил найденную водку выпить, а обыщиков, если придут, ни под каким видом не пускать, разве согласятся заплатить 500 рублей, когда водка не будет найдена. В полдень, точно, являются эти соглядатаи; но мужик-хозяин и все его гости единодушно говорят: «Не дамося ни за що, хиба заплатите нам 500 рублив, як не найдете водки, найдете, мы вам заплатимо». Долго разъездчики усиливались приступить к делу; но нет! – настойчивость хозяина и гостей была непобедима. Главный предводитель разъездчиков, М., зная наверное об успехе, скоро согласился на условия, предложенные хозяином. Деньги, как с той, так и с другой стороны, отданы были нарочно избранным для этого посредникам. Затем разъездчики бросились искать свою добычу. В доме все формально привели в хаос и ничего не нашли. Просят поискать и на гумне. Не получив отказа, устремились сюда. Все скирды хлеба были обысканы, остался еще один – надежа. Обыскивают и тот: о ужас! – здесь тоже ничего не было. Долго они в горести копались здесь и наконец принуждены были объявить, что обыск их неудачей, что условленные деньги хозяин имеет получить. Открывший этот заговор мужик был награжден хлебом и деньгами. Заговорщик же М., по доказу как этого мужика, так и других, отдан под суд. Чем он кончился, еще покуда не знаем.

И едва ли узнаем, чем кончится это дело! С откупными служителями трудно тягаться!..

Недавно также сообщены были в «Могилевских ведомостях» и оттуда перепечатаны во всех газетах (см., например, «Московские ведомости», № 148, 24 июня) факты откупных осмотров, из которых оказывается, что экипаж и вещи проезжих тыкают железными щупами, ломают, бросают, самих проезжих оскорбляют всячески… Редактор «Могилевских губернских ведомостей», г. Соколов, рассказывает, каким образом, в проезд его с семейством из Мстиславля в Могилев, кордонный осмотр, подле Чаусской заставы, перепугал больного ребенка, который вслед за тем и умер. Рассказ г. Соколова довольно сентиментален, и его нельзя прочесть без улыбки; но факт тем не менее возмутителен. Впрочем, надо заметить, что обращение откупных досмотрщиков с проезжающими ничего еще не значит в сравнении с тем, что делают с крестьянами. Из многих примеров мы приведем один, рассказанный в «Московских ведомостях» № 34 (8 февраля) и потом уже нарисованный в карикатуре в одном московском журнале. Приводим все письмо, имеющее заглавием: «Новые придирки откупа».

М. г., в последних числах декабря прошлого (1858) года мне случилось быть в одном имении Нижегородской губернии, находящемся на границах Ардатовского уезда Симбирской губернии. В этом уезде старый откуп, вследствие несогласия с новым, долженствовавшим занять его место с 1 января, решился залить своего преемника и пустил в распродажу вино по 3 руб., по 2 руб. 30 коп. и под конец по 2 руб. за ведро. Для ограждения смежных частей Нижегородской губернии от соблазна дешевой водки нижегородский откуп выставил с своей стороны кордон. Кордон этот гонялся, ловил, хватал встречных и поперечных. Пойманные с контрабандой подвергались более или менее произвольным взысканиям, в основании которых преимущественно лежала денежная сделка (один известный мне крестьянин, попавшийся с 1/2 ведром вина, отпущен был за 30 руб.). Там, где подобная сделка по каким-либо причинам не могла состояться, употреблялись наказания довольно оригинальные. Так, например, село К. было свидетелем такого зрелища: едут сани поверенного на рысях пары лошадей, за санями рысью же бежит на веревке мужик ( вероятно, злостный контрабандист ) , на плечах у мужика сидит, как в чехарде, сам поверенный. Такое примерное наказание придумано было, должно полагать, с целью устрашения и для спасительного примера.