Николай Добролюбов - Политика

Неудовольствие обнаружилось в папских областях, как и во всей Италии, непосредственно после заключения мира. Но здесь оно было сильнее, потому что имело еще некоторые особенные причины. Одна из них состояла в том, что амнистию, названную в условиях мира всеобщею, папа объявил подлежащею многим ограничениям и изменениям. Это произвело в Риме такое волнение, что генерал Гойон {14}испугался и счел нужным принять некоторые меры на случай восстания. При этом произошли, разумеется, арестации, продолжавшиеся и потом несколько времени. Между прочим, взяты под стражу в Риме два капуцинские монаха, давно уже производившие сношения с главами революционной партии; у них найдено письмо Маццини… Подобного рода тайное движение замечено было в Анконе, вследствие чего с начала июня там и водворены папские войска разных корпусов, занимающиеся беспрерывными арестациями. Дошло до того, что запретили ходить по улицам двум человекам рядом и хватали всякого, кто поздно возвращался домой.

Относительно же Романьи, отложившейся от папы во время войны, под покровительством сардинцев, прежде всего произошло любопытное объяснение папского правительства с императорским. Папа жаловался, что сардинские войска вошли в его владения, что Виктор-Эммануил послал своего комиссара Массимо д'Азелио в Болонью, что берсальеры и часть бригады Нави решились даже оказать сопротивление папским войскам, высланным для надлежащего наказания мятежников. В ответ на эту жалобу Луи-Наполеон поручил своему посланнику г. Граммону оправдать пред папою сардинского короля и объяснить, что, принимая военную диктатуру и посылая войска в Церковную область, Виктор-Эммануил имел в виду только направить силы Романьи против Австрии и «предупредить внутренние столкновения, которые легко могли возникнуть, особенно после происшествий в Перуджии»… Папа должен был остаться доволен таким объяснением, которым император французов еще раз доказал ту последовательность своего образа действий, которую мы так подробно защищали.

Но и о Легатствах, относительно образа проявления их стремлений, надо сказать то же, что о герцогствах: они постарались о всевозможной осторожности и скромности в выражении своего энтузиазма к делу национальной свободы. Болонья – центр защитников народного дела – показала в этом случае пример благоразумия. Во все время, пока в ней существует временное правление, спокойствие ни разу не было нарушено, хотя и представлялись к тому некоторые поводы. Ни заключение мира, ни сущность его условий, ни внезапное удаление д'Азелио, отозванного в Турин, – ничто не вывело болонцев из границ, предписываемых благоразумием. Все было спокойно и шло путем законности. По отъезде Азелио власть осталась в руках полковника Филикона, который издал декрет об учреждении в Легатствах государственного совета из пятнадцати членов, под председательством чрезвычайного комиссара сардинского. Вскоре потом Филикон передал правление этому совету, который избрал главою временного правления полковника Чиприани и пригласил граждан составить Национальное собрание, которое бы в законной форме выразило желания нации относительно постоянного правительства. Энергия и деятельность Чиприани оживили ход дел в Болонье: в ожидании Национального собрания последовали один за другим адресы против папского правительства, организовались военные силы, устроился национальный заем на сумму трех миллионов франков.

Между тем как составлялись Национальные собрания, – и военный энтузиазм с одинаковою силою поддерживался в Италии. В конце июля генерал Меццокапо, с частию тосканских войск, перешел пограничную линию Легатств. Оставивши часть своих сил в Римини, он 1 августа перешел в Форли, каждый день увеличивая свои войска новыми волонтерами. По известиям из Болоньи, в течение одной недели, от 27 июля до 4 августа, армия его возросла от 11 000 до 16 000. Часть войск Меццокапо должна была направиться к Урбино, а другая к Анконе, чтобы через Абруццкие горы перенести революцию в Неаполь. По последним известиям, Гарибальди вышел из сардинской службы и принимает начальство над войсками Средней Италии. Патриоты основывают на этом большие надежды. Но благоразумнейшие из них уже и теперь не скрывают, что дело их независимости более нежели сомнительно. Надежды на мирное разрешение дела почти исчезли. Неизвестно, на чем порешил император французов с папою; но известно, что папа, прежде принятия почетного председательства в Итальянском союзе, требовал возвращения себе Легатств; известно и то, что Наполеон еще прежде обещал папе неприкосновенность его владений…