Владимир Филиппов: Русь против европейского ига. От Александра Невского до Ивана Грозного

После вечерней молитвы никто из братьев не имел права вплоть до заутрени произнести хоть одно слово без крайней на то необходимости. Ущемление человеческих прав и достоинства, конечно, но в меру. А ведь если вдуматься, то и разумность можно некую в этом увидеть. Чем тише после команды «отбой» в казарме, тем лучше выспится личный состав.

Но это все еще были только цветочки. Самые жестокие обеты рыцарь принимал на себя в области целомудрия. Общение с прекрасным полом было исключено из повседневной жизни «Братьев воинства Христова» напрочь. Ни один из них не имел права не только спать с дамой, но и даже смотреть на ее лицо. Чтобы соблазна не было.

Однако все это лишь требования, написанные на бумаге, или, иначе говоря, свод писаных и неписаных правил, надлежащих к исполнению. На деле же далеко не все члены ордена были такими агнцами и аскетами или хотели ими стать. Среди братьев находилось немало авантюристов, отчаянных драчунов, искателей приключений и просто охотников за наживой, несмотря на данный обет бедности. Может быть, именно поэтому ни один сундук в Рижском замке не должен был иметь замка, чтобы легко можно было проверить, как рыцарь соблюдает его. Даже в этой малой части к божьим дворянам доверия не было, все было подчинено тотальному контролю. Ибо основатели ордена и сами прекрасно понимали, из кого состоит его боевое ядро и зачем эти «товарищи» здесь. Ведь по-настоящему идейных людей даже в те времена было не так и много.

От самого своего основания орден «Братства воинства Христова» имел репутацию недисциплинированного и имел тенденцию игнорировать свое подчинение Рижским епископам. Это была буйная и своевольная братия. И частенько даже самая строгая воинская дисциплина не могла обуздать страстей, которыми были обуреваемы некоторые из меченосцев. Возможно, это было потому, что лучшие из немецких рыцарей записывались в Тевтонский орден. Сюда, к меченосцам, попадали по остаточному принципу.

Особенно, если учесть, что большинство из тех, кто оказался в рядах меченосцев, «рок и жестокая судьба» вынуждали искать свой путь вне дома. Звание же орденского рыцаря было в те поры наиболее почетно. Первым делом для тех, кто не имел своей земли и никаких перспектив получить долю в наследстве.

Дело в том, что западное земельное право, чтобы не дробить дворянские поместья на мелкие клочки, ввело понятие майората. Это значит, что замок и поместье в семье наследовал старший сын. Остальным ничего не перепадало. Они могли рассчитывать только на свой меч, силу, удачу или, на худой конец, смекалку. Чаще всего оказывалось так, что единственное, чем большинство из них хорошо владело, был могучий удар меча по голове вероятного противника. Война была их ремеслом, смыслом их жизни.

Чтобы быть объективными и дополнить образ рыцаря-меченосца, так сказать, немного расцветить его, добавим сюда еще хорошие манеры, которыми обладало большинство из них. Правда, некоторые это умело скрывали. Сеять, пахать, собирать урожай, а также доить коров, пасти гусей или заниматься каким бы то ни было иным ремеслом они не только не умели, но и не желали в силу своего статуса.

«Негоже лилиям прясть». Так примерно рассуждали дворяне рыцарского сословия. Даже самые бедные.

Поэтому такой «младший сын» чаще всего был рад возможности стать членом военно-рыцарского ордена, пускай даже на самых тяжелых условиях. Тут и крыша над головой, и пища, и одежда, и служба, и возможность прославиться, а при хорошем раскладе даже разбогатеть, несмотря на обет. И при всем при этом делая богоугодное дело, чувствуя себя частью чего-то необходимого, важного и героического.

Но если поначалу рыцарь и готов был соблюдать клятвы, то немного потерпев, понаблюдав за местными нравами и обычаями, а также сослуживцами, он начинал сомневаться в целесообразности ограничений. А стоит ли? А нужно ли? В самом ли деле это так необходимо?

И постепенно начинал давать себе поблажки, считая, что довольно главного – службы во имя Господа.

Хотя несомненно, что были и такие, что вступали в орден с самыми чистыми и светлыми намерениями. Но их меньше.

Ленными властителями ордена меченосцев были епископы, дававшие ему земли во владение на правах епископского вассала. Епископ принимал присягу в верности и послушании от орденского магистра, а сам орден подлежал епископскому суду и находился в его духовной и светской юрисдикции.

Во главе этой воинствующей организации стоял Великий магистр, который командовал войском. Он выбирался пожизненно из числа влиятельных рыцарей. Положение магистра выделялось тем, что ему полагались четыре лошади и оруженосец, который обязательно был знатного происхождения. Для ведения орденских дел магистр был наделен неограниченной властью, лишь только в некоторых случаях подчиняясь Совету общего собрания-капитула братьев-рыцарей. Основным местом жительства магистра был Рижский замок, но во время смуты он переезжал в Цесис (Венден).