Владимир Филиппов - Русь против европейского ига. От Александра Невского до Ивана Грозного

Русские разгулялись вовсю, их полки подошли к Риге и три дня стояли под стенами города, безнаказанно опустошая окрестности. По свидетельству «Летописца Русского», государевы люди « воевали подле моря по обе стороны Риги, да пошли вверх по Двине, по обе стороны Двины ». Царевы воины появились в окрестностях Кокенгаузена – русского Кукейноса, где когда-то правил князь Вячко и откуда все начиналось.

Разгром Ливонии был полный, а ее правительство продемонстрировало свою неспособность и нежелание защитить страну. Русское воинство вернулось назад с огромным обозом, набитым трофеями, и практически без потерь. Как доложили воеводы государю, « рать его цела, а Ливония в пепле! » (Н. М. Карамзин). Казалось, еще немного, еще один поход, и с орденом будет покончено навсегда. Однако этого не произошло, поскольку Иван IV неожиданно предоставил врагу перемирие с марта по ноябрь. Как показали дальнейшие события, это было смертельной ошибкой, поэтому мы попробуем разобраться, почему царь Иван поступил именно так, а не иначе.

Дело в том, что, начиная Ливонскую войну, государь всея Руси поступал вразрез со всей своей предшествующей политикой. Прежде приоритетными были дела на востоке. Взятие Казани и покорение Астрахани были звеньями одной цепи, особенно если учитывать, что к концу правления Ивана IV под его руку перешло и Сибирское ханство. Вся логика вещей и ход событий вели к тому, что теперь царь обратит свое внимание на юг и начнет полномасштабную борьбу с Крымским ханством, войну, которая отвечала бы интересам всей страны. Пришла пора раз и навсегда покончить с хищными набегами из Крыма. Для Русского государства это было жизненно важно.

И что самое главное, возможности для этого имелись. Правительством, во главе которого стоял Алексей Адашев, была выработана довольно грамотная стратегия борьбы с крымской напастью. Правда, был еще один немаловажный момент, который нельзя сбрасывать со счетов. Начиная войну с Крымским ханством, которое являлось вассалом Османской империи, царь Иван Васильевич пусть и косвенно, но вступал в борьбу с султаном Сулейманом Великолепным. А это было как раз то, о чем давно мечтал Ватикан. Папа римский спал и видел, как русские полки сражаются с янычарами, недаром его посланцы неоднократно пытались убедить русского царя принять участие в антитурецкой лиге. Можно не сомневаться, что война с Крымом встретила бы полное сочувствие на Западе, и даже если бы ляхи в силу своей зловредности попытались насолить русским, то из Ватикана последовал бы грозный окрик. Турецкая угроза была для Европы кошмарной реальностью.

В случае с Ливонией все было с точностью до наоборот. Усиление русского государства в Балтийском регионе нарушало установившийся там баланс. Разгром Ливонии напрямую затрагивал интересы Литвы, Польши, Дании, Швеции и Ганзейского союза. Понимал ли это Иван IV? Конечно, понимал, не мог не понимать. Тем не менее он бросает столь успешно начатые дела на востоке и оборачивается лицом к западу. Начинается расхождение царя и его ближайшего окружения в вопросах внешней политики.

В начале боевые действия складывались для русских очень успешно. Был реальный шанс уничтожить Ливонию в 1559 году. И вдруг такое нелепое и глупое перемирие, остановившее победоносное шествие царских войск. Причин здесь, на наш взгляд, может быть две. Во-первых, на царя Ивана оказывалось страшное давление со стороны европейских держав. Не говоря уж о Литве и Польше, в дело влезли Швеция с Данией, выступая ходатаями за разгромленный орден. Позднее в дело сунулся даже германский император. Отмахнуться от этого было нельзя. Но была еще одна причина, и на наш взгляд, именно она сыграла решающую роль.

Вот что по этому поводу написал Н. М. Карамзин: « Сим отдохновением Ливония обязана была в самом деле не ходатайству Короля Фридерика, но услугам другого, не исканного ею благоприятеля: Хана Девлет-Гирея. Иоанн долженствовал унять Крымцев, и чтобы не разделять сил, дал на время покой Ордену в удостоверении, что Россия всегда может управиться с сим слабым неприятелем ». Вроде все правильно на первый взгляд написал Николай Михайлович, только вот беда, акценты расставил неверно.

Дело в том, что наступающей стороной в этот раз оказался не крымский хан Девлет-Гирей, а царь Иван. Весной 1559 года воевода Данила Адашев, брат правителя, совершил морем набег на Крым и разгромил прибрежные улусы. По большому счету, ввиду большой войны в Ливонии можно было вполне обойтись без этого мероприятия. Но тут уже Алексей Адашев действует вопреки здравому смыслу. Не доведя до победного конца войну на северо-западе, он развязывает боевые действия на юге. С упрямством, достойным лучшего применения, Адашев продолжает свою восточную политику, вопреки сложившемуся положению вещей.