Валерий Шамбаров - Петр и Мазепа. Битва за Украину

Кстати, даже в стилях одежды русские не стремились гоняться за импортными модами. Наоборот, приезжавшие в нашу страну чужеземцы до середины XVII в. стремились переодеваться в русское платье. Оно было удобнее, больше соответствовало нашему климату, да и выглядело красивее. К сожалению, эту тенденцию пресек крутой и чересчур решительный патриарх Никон. Однажды он проезжал по Москве, благословляя народ, и заметил, что не все люди при этом падают ниц. Поинтересовался, и ему доложили — это были иностранцы. Патриарх вспылил: дескать, иноверцы «обманом» или случайным образом получают его благословение. Повелел, чтобы отныне чужеземцы ходили в своих национальных костюмах…

Но в целом ситуация с западничеством получилась парадоксальной. В период тяжелого и долгого противостояния с Польшей Россия успешно сопротивлялась «чужебесию». А когда одолела давнюю соперницу, в нашу страну широко хлынули польская культура, обычаи, нравы! Хлынули не из-за того, что были лучше и полезнее. Ведь это были обычаи и культура проигравших. Они сами по себе немало поспособствовали разъеданию Польши и ее падению. Но европейские особенности оказались для русских людей чем-то новеньким, свеженьким. И соблазнительным…

Они потекли в Россию с толпами пленных панов — поляки умели показать себя, посверкать мишурой «рыцарской чести», образования. Потекли с русскими воинами, заглянувшими в чужую жизнь. Широкими воротами для распространения зарубежных новинок стала присоединенная Украина. Здешняя казачья старшина воспитывалась на основе польской культуры, отдавала детей в европейские университеты, в иезуитские коллегии — они считались самыми лучшими учебными заведениями.

Но и враги нашей страны не остались в стороне от «культурных влияний». Специалистами ордена иезуитов уже давно были отработаны технологии воздействия на политику тех или иных государств. С одной стороны, следовало искать высокопоставленных лиц, попавших под зарубежное обаяние, обрабатывать их и превращать в свое орудие. С другой, требовалось продвигать «своих» людей в правительства и окружение монархов. Все эти механизмы были применены против России. Среди тех, кого обработали, был канцлер Ордин-Нащокин. Он настолько полюбил Польшу, что доказывал необходимость братского союза, и ради пущей дружбы предлагал возвратить ей отвоеванную Украину.

А рядом с царем обозначилась другая фигура — Симеон Полоцкий. В миру его звали Самуил Гаврилович Петровский-Ситнианович. Он был одним из униатов-перекрещенцев. Окончил Киево-Могилянскую академию и Виленскую иезуитскую академию. Принял иноческий постриг, вступив в Базилианский орден. Это униатский орден «византийского обряда», посвященный Василию Великому. (Небезынтересно отметить, что орден существует и сейчас, в 2014 г. он принял активное участие в раскручивании «революции» на Украине, пропагандировал и благословлял принятие законов о европейских «свободах» — ювенальной юстиции, однополых браках и прочих извращениях). В XVII в. «свободы» еще не доходили до подобного уровня, но орден и в те времена занимал вполне определенную антироссийскую позицию.

В 1654–1655 г. царские войска одержали ряд побед и овладели всей Белоруссией. А в 1656 г. в Полоцк приехал откуда-то Симеон. Он объявил, что вернулся из униатства в православие. Учитывая солидное образование, его взяли преподавателем в школу Полоцкого православного братства. Хотя как раз в это время, в начале 1656 г., в Полоцке сосредотачивались основные силы русской армии для похода на Ригу. Ждали самого царя, и Симеон появился незадолго до его приезда. Приветствовал его пышными стихотворными восхвалениями, и Алексею Михайловичу понравилось, он заметил поэта.

В 1660 г. Полоцкий приехал в Москву. Царь принял его, с удовольствием слушал стихи и назначил придворным литератором. В 1663 г. Симеон возглавил столичную Заиконоспасскую школу — а это было привилегированное заведение, готовило квалифицированных чиновников для государственного аппарата. Полоцкий продолжал радовать государя парадными стихами, взялся организовывать первый в России театр. Алексей Михайлович высоко ценил его способности, назначил воспитателем собственных старших детей — Алексея Алексеевича, Федора и Софьи. А между тем Симеон остался тайным униатом! Он скрыл свою принадлежность к Базилианскому ордену. Очевидно, cохранял связи и с иезуитами.

В Москве Полоцкий сумел воспитать себе помощника. Им стал один из учеников Заиконоспасской школы Семен Медведев — чиновник Приказа тайных дел, т. е. спецслужбы Алексея Михайловича, контролировавшей исполнение его распоряжений. По окончании школы Полоцкий пристроил Медведева в окружение Ордина-Нащокина, он сопровождал канцлера на все международные переговоры и конференции. Но если Ордин-Нащокин «всего лишь» безоглядно увлекся польскими влияниями и из-за этого наломал дров, то его подручный Медведев, судя по всему, работал на католическую разведку. Информировал поляков о секретах московского внешнеполитического ведомства. А через него иезуиты «подсказывали» русскому канцлеру нужные для них идеи.