Николай Карамзин: О Тайной Канцелярии

Но отъ чего же монахи не описывали правленія Алексѣя Михайловича? Они, можетъ быть, не успѣли описать его, или думали, что современникамъ надобно готовить только матеріалы, и что всякое царствованіе должно быть изображено по смерти Царя. Вотъ вѣроятная причина и того, что многія лѣтописи кончатся Княженіемъ Василья Ивановича! Не думаю, чтобы ужасы Царя Ивана Васильевича заставили монаховъ бросить перо; они конечно при немъ описали дѣла отца его. Лѣтописцы наши не Тациты: не судили Государей; разсказывали не всѣ дѣла ихъ, а только блестящія – воинскіе успѣхи, знаки набожности, и проч. Левъ не раззѣвалъ челюстей за такими Историками , и Царь Иванъ Васильевичь могъ бы съ удовольствіемъ читать описаніе своихъ побѣдъ, путешествій къ Троицѣ и въ другіе монастыри. Только славной Бояринъ Курбскій не утѣшилъ бы его своими записками: за то сей достойной мужъ убрался въ Польшу, чтобы оставить намъ вѣрное, но едва вѣроятное изображеніе Государя своего. – Однакожь мы обязаны вѣчною благодарностію добрымъ монахамъ за Рускія лѣтописи. Безъ ихъ труда исчезла бы и память старой Руси; они сохранили по крайней мѣрѣ нить случаевъ – и когда время ПЕТРА Великаго и строгія, взятыя имъ мѣры противъ монаховъ отняли у нихъ не только охоту, но и самую возможность продолжать лѣтописи, Исторія наша не обогатилась лучшими собраніями матеріаловъ. Кто у насъ думалъ заготовлять ихъ для описанія временъ Екатерины I, Петра II, Анны, Елисаветы? Правда, есть Архивъ иностранныхъ дѣлъ; но собранія трактатовъ и дипломатическихъ бумагъ не довольно для Историка. Надобно будетъ читать иностранцевъ, а какъ вѣрно описываютъ они случаи и людей, мы знаемъ по ихъ извѣстіямъ о нашихъ временахъ! Надобно будетъ обратиться къ преданіямъ: но скоро исчезнетъ слѣдъ ихъ. Гдѣ старцы, которые еще не давно говаривали со слезами о ПЕТРѢ Великомъ? Не много уже и такихъ, которые говорятъ о правленіи Анны, о нещастіи Долгорукихъ, о лютостяхъ Бирона, о весельяхъ Двора Елисаветы – и кто ихъ слушаетъ со вниманіемъ? У насъ заняты головы такими важными дѣлами!!…

Обратимся къ Тайной Канцеляріи. Желаете ли видѣть ея первую сцену? Подите въ село Преображенское, которое надѣляетъ Москву хорошею водою – тамъ, среди огородовъ, укажутъ вамъ развалины небольшаго каменнаго зданія: тамъ Великій Императоръ, преобразуя отечество, и на всякомъ шагу встрѣчая неблагодарныхъ, злые умыслы и заговоры, долженъ былъ для Своей и государственной безопасности основать сіе ужасное судилище… Такъ, Петръ Великій былъ его учредителемъ; но Исторія не дерзнетъ обвинять славнаго Монарха: жестокія обстоятельства заставили Его прибѣгнуть къ жестокому средству…. Я видѣлъ глубокія ямы, гдѣ сидѣли нещастные; видѣлъ желѣзныя решетки въ маленькихъ окнахъ, сквозь которыя проходилъ свѣтъ и воздухъ для сихъ государственныхъ преступниковъ. Воспоминаніе конечно горестное; но въ ту же самую минуту вы произносите имя АЛЕКСАНДРА, и сердце ваше отдыхаетъ!

Я чувствую великія дѣла ПЕТРОВЫ, и думаю: щастливы предки наши, которые были ихъ свидѣтелями!» однакожь – не завидую ихъ щастію! Гораздо веселѣе жить въ то время, когда въ Преображенскомъ поливаютъ землю не кровію, а водою для произведенія овощей и салата!

Естьли бы кто нибудь въ царствованіе АЛЕКСАНДРА могъ быть еще недоволенъ – (но мы для одной реторической фигуры предполагаемъ сію возможность) – то я желалъ бы въ лѣтній вечеръ сводить его въ Преображенское!

У. Ѳ.

9. О тайной Канцеляріи (ч. 8, № 6, стр. 122–134), подписано У. Ѳ. Статья Н. М. Карамзина, перепеч. въ П. С. С., изд. Смирдина, т. 3, стр. 419. Авторъ говоритъ о заблужденіяхъ Левека, Шлецера и Татищева, приписывающихъ учрежденіе Тайной Канцеляріи царю Алексѣю Михайловичу; при немъ дѣйствительно была Тайная Канцелярія (домашняя), вѣдавшая экономическія дѣла Государя, но собственно Тайная Канцелярія была учреждена Петромъ I въ Пребраженскомъ.

Олеарій, какъ извѣстно, былъ Секретаремъ Посольства, отправленнаго Голштинскимъ Герцогомъ въ Персію черезъ Москву въ царствованіе Михаила Ѳеодоровича. Алексѣй Михайловичь, восшедши на престолъ, звалъ Олeарія въ Россію, и въ письмѣ своемъ, учтивомъ и ласковомъ, называетъ его географусомъ небеснаго бѣга. Honni foi qui mal y pense! Довольно, что Онъ любилъ ученыхъ людей, въ такое время, когда въ Россіи не умѣли еще и называть ихъ.