Чарльз Сноу - Портреты и размышления

Благодаря собственному признанию Сноу, точно 1 января 1935 года датируется зарождение замысла, приведшего к возникновению наиболее монументального творения его жизни — одиннадцатитомного эпического цикла «Чужие и братья» (1940–1970). По своей грандиозности этот замысел сопоставим с идеей создания «Человеческой комедии» Бальзака, серии «Ругон-Маккары» Золя, «Саги о Форсайтах» Голсуорси, «Семьи Тибо» Мартена дю Гара и фолкнеровской хроники Йокнапатофы. На протяжении трех десятилетий возводилось внушительное строение, на фасаде которого теперь начертано: «Чужие и братья». Его внешние контуры и внутренняя планировка хранились до поры до времени лишь в голове зодчего, тогда как отдельные и имеющие самостоятельное значение секции, предназначенные для сооружения и оказавшиеся потом плотно пригнанными друг к другу, были сработаны даже не в строгой хронологической последовательности повествования.

Только в 1972 году 11-этажное здание, сложенное из полутора миллионов слов-кирпичиков, открылось для публичного осмотра как единое целое, когда весь цикл вышел полностью тремя объемистыми томами в заново отредактированном виде. Около двухсот персонажей составляют население этого просторного здания — люди политики, люди науки и люди искусства, представители аристократии и буржуазии, министры и клерки, промышленные магнаты и банкиры, врачи и юристы, их жены и любовницы, сыновья и дочери. То, что происходит в разные годы и на разных этажах романа-дома, мы получаем возможность видеть благодаря Льюису Элиоту — герою-рассказчику, который единственный фигурирует во всех без исключения частях цикла и которого Сноу наделил некоторыми автобиографическими чертами. Одни части цикла посвящены собственным переживаниям Элиота по поводу событий, происходящих в мире или в том мирке, в который он оказывается погружен; в других своеобразный alter ego автора выступает в качестве стороннего или заинтересованного наблюдателя. Разумеется, не все английское общество оказывается в поле зрения Элиота: он преимущественно вращается в его «верхних» слоях. Но уж эти слои Сноу подвергает тщательному «спектральному анализу», привлекая на помощь не только талант беллетриста, но также методичность и навыки ученого.

«Полностью изобразить человека как члена общества может только искусство, и другого средства для этого у нас нет, — заявлял Сноу. — Я даже пойду дальше: я считаю, что, воспроизводя данное общество в его социальной функции, реалистический роман по-прежнему может открыть нам более глубокие истины о нем, чем всяческие нолунаучные формулировки, которые придумываются в настоящее время. Западные страны, и особенно Соединенные Штаты, тратят много усилий на социологию. Кое-что в ней ценно. Мне, однако, приходится читать немало книг по социологии, и я невольно вспоминаю замечание Энгельса, который сказал примерно следующее: если вы хотите понять Францию посленаполеоновской эпохи, вам следует читать не ученые труды, а романы Бальзака. Писателю-реалисту эти слова, остающиеся справедливыми и по сей день, могут послужить большим утешением. Я льщу себя надеждой, что, если кто-нибудь в будущем захочет узнать, как жила интеллигентская и чиновничья Англия в период 1914–1960-х годов, мои романы могут послужить ему полезным руководством».

Рисуя панораму жизни в хорошо известных ему сферах английского общества, Сноу как реалист сумел запечатлеть те видоизменения, которые, при всем консерватизме этих сфер, не могли не произойти в XX веке под влиянием движения времени в эпоху мировых войн и развития революционного, национально-освободительного движения, приведшего к краху колониальной системы и распаду Британской империи, утрате ею былого могущества. Он сумел отразить многие противоречия, типичные для современного мира капитализма, и то, как такие противоречия сказываются на психике людей. По верному наблюдению английского критика Джерома Тейла, писатель исследует, как характер проявляется в общественной жизни и как воздействуют социальные факторы на формирование характера. Что касается смысла названия, избранного автором для своего обширного полотна, то вот как раскрывает его известный английский литературовед Уолтер Аллен: «Ключ к философии Сноу содержится уже в названии его цикла — „Чужие и братья“. Все люди — братья, ибо другого выбора у них нет — общество, да и сама жизнь невозможна без взаимного человеческого участия. Но, оставаясь братьями, люди не могут не быть и чужими друг для друга, иначе они не были бы людьми… Во всех романах Сноу нам открывается непритязательная широта писателя, сознающего все необозримое многообразие проявлений и капризов человеческой природы… Мытарства „отдельного“ человека, увиденные Сноу во всей своей реальности, служат тем решающим фоном, на котором мы целиком принимаем и его „общественного человека“».