Чарльз Сноу - Портреты и размышления

Вопрос.Можно ли считать, что большая часть ваших произведений является преображенной автобиографией? И что в мыслях и переживаниях героя, если не в событиях и ситуациях, повторяется обычно вами лично пережитое?

Ответ.Об автобиографичности событий и ситуаций нельзя говорить в том смысле, как это обычно понимается читателями; события и ситуации проходят длительную творческую «обработку». Что же касается чувств и переживаний, то это совершенно верно.

Вопрос.Насколько Льюис Элиот — это вы сами? Или же он исключительно литературный персонаж?

Ответ.Мне думается, что в существе своем Льюис Элиот — это я. Поступками и обстоятельствами своей судьбы он часто оказывается непохож на меня. Однако во всех своих значительных и показательных проявлениях он — это я.

Вопрос.Вы сказали, что стали думать о писательстве довольно рано. Когда собственно литературное творчество сделалось для вас серьезным занятием?

Ответ.Я написал роман (который, к счастью для меня, так и не увидел печати), когда был аспирантом Лестерского университета. Он был очень плох, и не думаю, чтобы сохранился хоть один его рукописный экземпляр. Как я уже сказал, к счастью, этот роман не был напечатан.

Вопрос.Как он назывался?

Ответ.Краснея, должен сознаться, что роман этот назывался «Искания юности».

Вопрос.Был ли детективный роман «Смерть под парусом» действительно первым опубликованным вами художественным произведением?

Ответ.Да, если не считать небольших отрывков в университетских журналах.

Вопрос.Что побудило вас написать «Смерть под парусом»?

Ответ.Думаю, просто пришло время, когда я — мне было тогда двадцать пять лет — стал по-настоящему задумываться над тем, что же будет для меня делом жизни. И я решил попробовать свои силы. До этого я долгое время занимался научной работой и теперь искал способ развязать себе язык.

Вопрос.Значит, это был вполне серьезный литературный опыт, а не просто развлечение?

Ответ.Да.

Вопрос.Мне показалось несколько странным, что ваша вторая книга, «Новые жизни за старые», вышла в свет анонимно, в то время как «Смерть под парусом» — нет. Была ли к тому особая причина?

Ответ.Две причины. Во-первых, я был глубоко не удовлетворен этой книгой. У меня не было большого желания подчеркивать свою причастность к ней. Была и чисто практическая причина. Я добивался одной работы, а обстановка тогда была несколько иной, чем сейчас, и я чувствовал, что публикация такого рода книги мне добра не принесет. Работа же эта мне была очень нужна.

Вопрос.Если бы не война, могли бы вы уже тогда целиком посвятить себя литературной работе? Мне вспоминается, как Артур Майлс в конце романа «Поиски» решает от науки обратиться к литературе.

Ответ.После публикации «Поисков» я много думал над этой проблемой. Однако всякому, кто тогда был, вроде меня, человеком политически вполне сознательным и активным, было совершенно ясно, что война не заставит себя ждать. Хотя и казалось, будто решительная развязка так и не наступит. Вот почему я полагал, что мне следует продолжать свою деятельность в Кембридже, поскольку я знал, что мой долг призовет меня к участию в войне.

Вопрос.Только война заставила сделать перерыв между появлением «Чужих и братьев» и «Светом и тьмой»?

Ответ.Нет. Война заставила сделать перерыв на три-четыре года, но не на семь. Я писал довольно постоянно с того времени, как отошел от военных дел осенью 1944 года. Работа над романами цикла шла в ином порядке, чем их издание. До известной степени я писал их все разом. Первыми были завершены «Чужие и братья», однако совсем в другом виде, чем они были впоследствии опубликованы. Я ими не был тогда доволен. Все же я принялся за «Совесть богачей», и опять же первый вариант романа значительно отличался от окончательного. Потом я доработал «Чужих и братьев», придав им их настоящий вид, но не прикасался к «Совести богачей», так как в силу некоторых частных причин я собирался повременить с изданием этого романа. В 1945 году я написал «Наставники» — роман, который, как мне тогда показалось, придает всему циклу несколько иной тематический поворот в сравнении с задуманным мною. И я написал «Свет и тьму». Публиковал я романы в такой последовательности: «Чужие и братья», «Свет и тьма», «Пора надежд» (написано было позднее), наконец, «Наставники». Но мне хотелось бы, чтобы читатели принимались за «Совесть богачей» после «Чужих и братьев» — тогда весь замысел становится ясно виден.