Андрей Васильченко - «Евросоюз» Гитлера

Как видим, рецепт создания «Европейского союза» через объединение и примирение Германии и Франции был выдуман вовсе не гражданскими политиками послевоенного периода, а коллаборационистами периода оккупации. Собственно, и многие из ныне популярных лозунгов были порождены в той же среде в то же самое время. Например, это относится к фразе немецкого профессора Вильгельма Гримма, ставшей весьма популярной у французских коллаборационистов: «Германия – наше Отчество, Франция – ваше Отечество, Европа – наше общее Отечество». Подобные идеи не просто вдохновляли, а буквально зажигали сотрудничавшего с немецкими оккупационными властями Франсиса Делязи. Входивший до войны в синдикалистские и панъевропейские кружки, он рассматривал Вторую мировую войну как своего рода повторение революционной войны 1792 года, которая раз и навсегда изменила европейский континент (а в итоге европейская интеграция – что при Наполеоне, что при Гитлере – оказалась лишь основой для агрессии в отношении России – наверняка, это удел всех евроинтеграций, собственно, как и их бесславная кончина). Подобные идеи он изложил в книге «Европейская революция», которая увидела свет в Париже в 1942 году. Год спустя он была переведена на немецкий язык и переиздана в Берлине. Что же так заинтересовало немецких политиков в творчестве французского писателя? Он предлагал создать что-то вроде Соединенных Штатов Европы, опирающихся на экономическую базу, а именно общую валюту, унифицированные зарплаты и общий уровень жизни. Впрочем, в самой Германии эти идеи были нужны не для реализации, а для манипулирования оккупированными территориями. Зачем применять силу, если есть ослик, который сам охотно бежит за недоступной морковкой?

Как ни покажется странным, но в научных кругах до сих пор нет устоявшегося и общеприменимого определения фашизма. Пожалуй, причина этого кроется в том, что многие историки, равно как и политологи, склонны видеть в фашизме сугубо шовинистическую (то есть предельно националистическую), но никак не транснациональную модель идеологии. Однако в свое время многие из теоретиков европейского фашизма, например, англичанин Освальд Мосли и француз Пьер Дрие ла Рошель полагали, что эпоха традиционного национального государства ушла в прошлое. Во время гражданской войны в Испании (с 1936 по 1938 год) – а у Дриё ла Рошеля и Муссолини уже в их восприятии Первой мировой войны – и связанной с ней интернационализацией вооруженных сил (на франкистской стороне в том числе) правые европейские интеллектуалы задумались над тем, чтобы трактовать фашизм как двигатель общеевропейской трансформации, в которой нации путем специфических для каждой страны «фашистских революций» смогли бы создать «третий бастион», способный противостоять США и Советскому Союзу, провозглашенным «материалистическими сверхдержавами»

Еще в январе 1921 года Муссолини заявил: «Либо политике и жизни в Европе удастся достичь единства, либо ось мировой истории окончательно сместится по ту сторону Атлантики, и с той поры Европа будет играть лишь второразрядную роль в истории человечества». Различные представители праворадикальной интеллигенции при этом понимали фашизм в первую очередь как всеохватывающее восстание против материализма и рационализма, как борьбу против буржуазного декаданса, беспомощности парламентской демократии, которая была не в состоянии решить социальные и национальные проблемы европейских государств.

Общим для теоретиков еврофашизма было то, что защита коренных народов Европы была для них абсолютным приоритетом и что Европа – в духе трактовок Карла Шмитта – представлялась им «большим пространством», в дела которого не должны были вмешиваться все прочие державы мира. При этом корпоративная экономическая система должна обеспечивать экономическое удовлетворение спроса и воспрепятствовать тому, чтобы «Старый свет» деградировал до американского рынка сбыта, тогда как форсируемое классовое примирение по всей Европе путем долевого участия рабочих в доходах предприятий должно было лишить почвы коммунистическую риторику классовой борьбы. Еврофашистские тенденции в межвоенное время существовали во многих праворадикальных движениях Европы, однако в этом-то как раз и состоит основная проблема: не существовало международной организации, которая, подобно Коминтерну, определяла бы единое направление деятельности и утверждала общую программу. Идеологические различия между отдельными странами поразительно велики, и в особенности расовый вопрос становится важным конфликтным моментом. Если испанские фалангисты Хосе Антонио Примо де Риверы считали расовый вопрос не существующим, так как испанская нация для них была историческим образованием, а не расовым или лингвистическим, то другие фашистские движения Европы, например скандинавские, с 1933 года все больше ориентировались на германский национал-социализм. По этим причинам еврофашизм на протяжении многие лет оставался лишь интеллектуальной разновидностью фашизма.