Александр Хорт - Не только куклы

В подобных ситуациях он каждый раз вспоминал историю про актера, который после концерта никогда не проходил мимо публики. «Почему?» — спрашивали его. И он отвечал: «Больно ругаются!»

Гордон Крэг (1872–1966) — английский режиссер и теоретик театра. Образцов познакомился с ним в апреле 1935 года, когда тот приехал в Москву, чтобы ставить в Малом театре пьесу Шекспира. По каким-то причинам постановка сорвалась. За месяц пребывания в Москве Крэг подружился со многими советскими мастерами искусств, в том числе и с Образцовым. Последний раз они виделись летом 1953 года, когда Сергей Владимирович с группой советских артистов был на гастролях во Франции.

P.S. 9 апреля 1935 года Гордон Крэг пришел посмотреть спектакль образцовского театра «Каштанка». Как говорится, по техническим причинам играли не на сцене, а в фойе. Прямо на паркете выгородили ширму, перед которой в специальном кресле усадили почетного гостя. Игравший шарманщика Е. Сперанский вышел из-за ширмы и, увидев вплотную перед собой знаменитого режиссера, так разволновался, что покрылся испариной.

Когда спектакль закончился, Крэг пожал ему руку и спросил по-русски: «Вспотель?»

Анатолий Борисович Мариенгоф (1897–1962) — поэт, прозаик, драматург. Он принадлежал к плеяде гонимых художников — в конце двадцатых годов его произведения по идеологическим соображениям перестали печатать, снятые по сценариям фильмы были запрещены к показу. Однако не таким человеком был Образцов, чтобы идти на поводу у советской пропаганды. Они подружились в 1931 году и оставались друзьями до кончины Мариенгофа. В своих нынче ставших знаменитыми мемуарах «Мой век, мои друзья и подруги» Анатолий Борисович писал, что верит в дружбу с первого взгляда. В частности так он подружился с двумя Сергеями — Есениным и Образцовым.

P. S. Мариенгоф вообще дружил со многими актерами МХАТа, был в театре своим человеком. Поэтому в его воспоминаниях приводится много случаев из мхатовской мифологии. Вот, например, небольшой отрывок:

«Когда-то в Художественный театр пришел Рыков. Он тогда являлся Председателем Совета Народных Комиссаров. Разделся, как было заведено, в комнатке позади правительственной ложи. Просмотрев без скуки скучный спектакль, предсовнаркома похлопал, сколько положено, поблагодарил исполнителей и стал одеваться. Глядь, а галош-то и нет. Сперли галоши. В уборных, плотно прикрыв двери, хохотали актеры. Администраторы растерянно бегали туда и сюда. А Станиславский, сжав ладонями свою голову земного бога, переживал комическое происшествие как великую трагедию. Он повторял и повторял:

— Какой позор! Какой позор! В Художественном театре у председателя почти всей России галоши украли!»

Дружеские отношения с Самуилом Яковлевичем Маршаком (1887–1964) установились, поскольку театр ставил четыре спектакля по его пьесам: «Терем-теремок», «Кошкин дом», «Мистер Твистер» и «Петрушка-инстранец». Замечательный поэт отличался редкой работоспособностью. Он не только писал сам, но и много переводил классиков английской литературы. А в редкие минуты отдыха любил позабавить окружающих историями из своей жизни. Например, В. Берестов приводит в своих воспоминаниях такую:

Как-то к нам, в ленинградский Детгиз, пришло указание — изгонять из книг для детей бранные слова. Особенно истово взялась за дело одна молодая редакторша. Но это милое создание, к сожалению, не знало, какие слова бранные, а какие нет. Вызывает она к себе одно писателя и говорит: Помилуйте, что вы написали! «Старый хрыч»! И это в детской книжке! Какой ужас! Нужно поискать более приличное выражение. Например, «старый хрен».

Друг Образцова Соломон Михайлович Михоэлс (1890–1948) считался в актерской среде своего рода уникумом. При весьма скромном росте и невыразительной наружности он обладал невероятным трагическим темпераментом, что позволяло браться ему за роли, казалось бы, совершенно несвойственного ему амплуа. Все только диву давались из-за такого перевоплощения. Он был художественным руководителем Московского государственного еврейского театра, и его дерзновенные замыслы каждый раз вызывали недоверие даже специалистов.

Однажды театральный критик В. Ф. Залесский, повстречав на улице Соломона Михайловича, спросил его:

— Правду ли говорят, что вы у себя в театре ставите Шекспира?

— Да, — отвечает тот, — готовим «Короля Лира».