Роман Подольный - Человечество открывает себя

Соседей же особенно удобно грабить, если считать их не просто «чужими», а стоящими ниже. В классовом обществе «свои» — настоящие люди, а прочие — варвары. Греки и римляне называют так всех чужеземцев, и на другом конце света китайцы, японцы называют словом, которое переводится именно как «варвары», всех некитайцев (неяпонцев). И все-таки растущее общение между народами делает свое дело: варваров признают людьми, пусть и «низкого сорта». Тем более что торжествует новое, решающее, главное в ту эпоху деление людей — на свободных и рабов. «Другие», «нелюди», «говорящие орудия» — это рабы.

Противопоставление свободных рабам становится все более резким по мере развития рабовладельческого строя. Неравенство «по воле самой природы» уже от рождения свободных и рабов все решительнее подчеркивается, неполноценность рабов по сравнению со свободными становится общим местом. Рабовладельцы и их идеологи словно забывают, что во время бесконечных войн между крохотными государствами той же Греции рабом может стать и аристократ, потомок царей и богов.

Мораль господствующего класса оправдывала рабство. Рабов все больше, государства рабовладельцев все сильнее, и нигде в цивилизованном мире древности, от Испании до Китая, нет уголка, где бы не было рабов, — племена «дикарей» на окраинах не в счет. И вот тут-то, как раз в момент расцвета рабовладельческого общества, против идеи рабства восстают мыслители, философы. Конечно, не все. Таких храбрецов мало, мало в Древней Греции, как и в Древнем Китае, как и в Древней Индии. Но они есть, и их пламенные выступления в защиту равенства людей постепенно находят все больше слушателей. «Все больше» — это не значит, что у них много учеников. Учителей в лучшем случае десятки, учеников — сотни, может быть, тысячи.

Антисфен, ученик Сократа и учитель Диогена, проповедует возврат к природе, уничтожение всех законов, в том числе и института рабства. Гремит на улицах Афин голос Диогена, порицающего власть богачей и само рабство.

Философы-стоики древних Греции и Рима создают довольно стройное учение о равенстве всех людей — греков, римлян и варваров, рабов и свободных. Высшего развития стоицизм достигает в философии римского аристократа, писателя и философа Сенеки, римского раба Эпиктета, римского императора Марка Аврелия Антонина. Послушаем их.

«Ни один человек не благороднее другого, даже если его духовная сущность более высоко организована и более способна к благородному знанию. У всех нас одна прародительница — природа, до того первоначального предка можно проследить родословную любого человека… Добродетель ни для кого не закрыта, всем она доступна, всех подпускает к себе, всех приглашает: свободных, вольноотпущенников и рабов, царей и гонимых» — так пишет Луций Анней Сенека. Он же утверждает: «Природа сделала нас всех равными… Она внушила нам взаимную любовь. Нужно жить для другого, если ты хочешь жить для себя…» А император Марк Аврелий говорит: «Я член одного великого, которое составляют все разумные существа».

Это — одно из первых в истории определений человечества как целого. В эпоху Римской империи, ощущавшей себя всемирной, включавшей в себя все народы (пусть такое ощущение никак не соответствовало истине), появление идеи человечества было естественным, Почти в то же время представление о человечестве как об едином целом появилось в другой огромной империи, Китае, — разумеется, только у некоторых ее мыслителей.

Академик Н. И. Конрад писал: «…с образованием же империй на место племенной общности стала общность межэтническая, воспринимаемая даже как общечеловеческая. Именно тогда появилась идея человечества как единого большого целого. Идея эта проявилась и в понятии „Вселенная“… Идея человечества… представляет один из самых существенных вкладов людей этой эпохи в общую историю человеческого рода».

Тесная связь, как видите, между идеей равенства людей и идеей единства человечества. Но при всей ее важности идея человечества куда меньше подрывала рабовладельческий строй, чем мысль о равенстве рабов и свободных. Легко ли рабовладельцу согласиться, что раб тоже человек? Ведь это значило признать (пускай без практических выводов поначалу), что ты живешь трудом людей, тех, кто равен тебе, а почему-то работает на тебя. Какое потрясение!

Величайший ученый Древней Греции Аристотель считал, что, раз рабство необходимо, значит, надо считаться с исторической реальностью. Вот если бы — так он и писал — челнок ткацкого станка сам ходил и вообще орудия сами работали и не было бы нужды в низком физическом труде, так и рабство бы исчезло.