Андрей Троицкий: По Америке с русской красавицей

На соседних полках позолоченные фигурки Будды. Бусы, развешанные по стенам, горящие свечи. На отдельных полках старинные африканские фигурки из черного и красного дерева, ритуальные принадлежности. На некоторые вещи я не могу смотреть без содрогания, отвожу взгляд, кажется, это человеческие скальпы. Везде лежат деньги: купюрами и монетами, они рассованы в стаканы и фужеры, подложены под коробочки и ларцы. У стены старинное пианино, тоже заставленное фигурками и заваленное деньгами. Люди, побывавшие здесь, оставляют доллары, чтобы задобрить богов вуду.

Я вынимаю десятку, сворачиваю трубочкой и засовываю между зубов африканской маске: то ли человек, то ли бог с огромными глазами и губами, вывернутыми наружу. Маску венчает головной убор из павлиньих перьев. Плавает запах ароматических свечей, корицы и сандалового дерева. Дышится тяжело, я выхожу во внутренний дворик и жду довольно долго. Начинает моросить дождик, сгущается темнота.

Наконец Рита выходит из двери, на ходу застегивает кошелек.

– Ну что, как дела? – помимо воли я перехожу на шепот. – Что она сказала?

Рита молчит. Мы сворачиваем в другую дверь, идем узким коридором, не встретив никого на пути, оказываемся на улице. Здесь довольно темно, в мокром асфальте отражается свет редких фонарей. Пытаюсь начать разговор, но Рита отмалчивается. Уже перед гостиницей она останавливается, смотрит на меня и говорит:

– Зоми сказала, что он и так мой. Что он меня любит. И никакая черная магия не нужна. Он любит меня и любил всегда. Вот так.

Поднимаюсь в номер, закрываю дверь и пробую заснуть, но не получается. Тогда включаю телевизор и бездумно смотрю на экран, пока глаза не начинают слипаться. Я почти задремал, но зазвонил телефон.

– Только что я разговаривала с теткой, – выпалила Рита. – Тетка позвонила Иде. Представляешь, позвонила в то самое время, когда мы ходили к колдунье. Ида передала, что я могу к ней приехать в любое время. У нее есть важная информация. Я так понимаю, он знает, где Вадим. Поедем прямо сейчас.

Ехать никуда не хочется, я ищу предлог, чтобы как-то отвертеться.

– Я уже сплю, принял полфлакона снотворного. Мы встретимся с Идой завтра.

– Но у тебя работает телевизор. Я же слышу.

– Так я быстрее засыпаю…

Я выключил телевизор и положил трубку.

Ида согласилась встретиться вечером, раньше не могла. Рита назвала улицу и номер дома. Я ввел адрес в навигатор. Проехали центр города. Четверть часа крутились по пустым улицам. Вокруг не видно ни одного пешеходов, ни одной машин. Кажется, город вымер. Но это обманчивое впечатление.

Служивый люд вернулся с работы, занял место на диване и теперь нежится в лучах телевизора. Или уже отошел ко сну. Видимо торчать в барах и ресторанах до позднего вечера местные жители не привыкли, а из прочих мест публичного отдыха в этом районе действовал только кегельбан.

Рита разглядывала пустые улицы. Но смотреть не на что: изредка попадалась освещенные витрины прачечных и бакалейных лавок, забранные решетками.

– А где все люди? – спросила она.

– Сидят по домам, где же еще.

– Знаешь, что я заметила? На американских улицах совсем нет детей. Это производит странно пугающее впечатление. Города без детей… И так везде, в любом штате, в любом городе.

– По закону дети, не достигшие двенадцати лет, не имеют права появляться на улицах без сопровождения взрослых. Даже до школьного автобуса, который приходит по утрам за всеми учениками и развозит их обратно по домам после занятий, детей обязаны провожать взрослые. С этим здесь строго.

Мы свернули в проулок между домами, я остановил машину, – приехали. Справа спортивная площадка, окруженная шестиметровым забором из стальной сетки. Здесь мы увидели черных подростков лет тринадцати-четырнадцати, игравших в баскетбол. Рядом с баскетбольной площадкой установлены качели. Молодая мама качала девочку лет шести в розовом платьице. Рита вытащила телефон из сумочки, набрала номер, но никто не ответил, значит, придется ждать.

– Ида сказала, что вернется в девять с четвертью. У нас полчаса.

Я включил музыку и стал наблюдать за баскетбольным матчем. Без пяти девять женщина увела дочку, игра прекратилась. Мальчишки вышли на улицу через калитку с кодовым замком. На площадке остался один долговязый паренек лет шестнадцати. Он стоял на границе штрафной площадки перед баскетбольным щитом, отрабатывая бросок в кольцо. Ровно в девять вечера, минута в минуту, подъехала полицейская машина. Офицер, не вылезая, прокричал через мегафон, что время девять. Мальчишка схватил мяч и выбежал на улицу через калитку, щелкнул замок, машина уехала.