Викентий Вересаев: Пушкин в жизни. Спутники Пушкина (сборник)

«Мадам, пора кончать» (фр.). – Ред.

Точная датировка рассказа представляет трудности. Нам неизвестно время, когда бы взрослый Пушкин проживал в Москве одновременно со своим отцом. Автор воспоминаний родился в 1820 г., описываемое могло происходить приблизительно между 1826 и 1832 гг.

У холостого Нащокина Пушкин останавливался в Москве в марте–апреле 1829 г. и в декабре 1831 г. Навряд ли в декабре, при закрытых окнах, Пушкин мог слышать музыканта из противоположной квартиры.

Граф В. А. Мусин-Пушкин. – Ред.

Для характеристики легенд, творившихся о Пушкине, приводим еще отрывок из этих же воспоминаний. «Наша грузинская аристократия приготовила в Тифлисе роскошный пир в честь нового наместника, графа Паскевича. За почетным обедом, между прочим, для парада прислуживали сыновья самых родовитых фамилий в качестве пажей. Так как и я числился в таких же, то также присутствовал тут. Я был поражен и не могу забыть испытанного изумления: резко бросилось мне в глаза на этом обеде лицо одного молодого человека. Он показался мне с растрепанной головой, непричесанным, долгоносым. Он был во фраке и белом жилете. Последний был испачкан так, что мне казалось, что он нюхал табак (кн. Палавандов особенно настаивал на этом предположении). Он за стол не садился, закусывал на ходу. То подойдет к графу, то обратится к графине, скажет им что-нибудь на ухо, те рассмеются, а графиня просто прыскала от смеха. Эти шутки составляли потом предмет толков и разговоров во всех аристократических кружках: откуда взялся он, в каком звании состоит и кто он такой, смелый, веселый, безбоязненный? Все это казалось тем более поразительным и загадочным, что даже генерал-адъютанты, состоявшие при кавказской армии, выбирали время и добрый час, чтобы ходить к главнокомандующему с докладами, и опрашивали адъютантов, в каком духе на этот раз находится Паскевич. А тут – помилуйте! – какой-то господин безнаказанно заигрывает с этим зверем и даже смешит его. Когда указали, что он русский поэт, начали смотреть на него, по нашему обычаю, с большею снисходительностью. Готовы были отдать ему должное почтение, как отмеченному божьим перстом, если бы только могли примириться с теми странностями и шалостями, какие ежедневно производил он… Не вяжется представление, не к таким видам привыкли. Наши поэты степеннее и важнее самих ученых» (там же) . – Пушкин приехал в Тифлис 27 мая. Между тем, уже 19 мая Паскевич со штабом прибыл из Тифлиса на фронт, оставив в Тифлисе вновь назначенного военным губернатором Грузии ген.-адъютанта Стрекалова ( Кн. Щербатов. Генерал-фельдмаршал кн. Паскевич. Т. III, СПб., 1891, с. 177). И за все время пребывания Пушкина в Закавказье Паскевич оставался на фронте и не приезжал в Тифлис.

Слова «большой нос», находящиеся в рукописи, Бартеневым выпущены. Слова эти в рукописи неизвестною рукою зачеркнуты карандашом, и над ними написано: «плоский, широкий нос», а на полях тою же рукою: «Что вы, Николай Иванович! Откуда у Левушки взялся большой нос? У обоих братьев носы, напротив, были очень небольшие». Дальше на полях, против слов: «черные кудри Ал. С-ча»: «И это не так: у Ал. С-ча волосы были довольно светлого каштанового цвета». ( Рукопись, находящаяся в библиотеке Коммун. Академии, I, 417–418. ) Из других пометок неизвестного можно заключить, что он лично знавал Ал. С. Пушкина.