Андрей Иванов - Криминальные войны Ижевска

Печкин ломится в Башкирию с аналогичным предложением. Тамошний криминалитет выражает полное сочувствие и понимание, но подставлять свои головы в чужие проблемы не желает. Расстроенный Печкин мастырит себе "левые" документы и скрывается в Прибалтике. Финиш…

Но еще предстоит закончить разгром "блатных". Морально и физически. Сломить их волю (а воля у "воров" еще та!) и сопротивление. Подавить, перессорить между собой, внести разногласия. Сделать это было и нужно, и… просто. Поскольку практически ВСЕ "воры" и "авторитеты" находились не только под одной крышей — крышей СИЗО (работать с ними легче стало), — но еще и под неусыпным контролем талантливого начальника "оперчасти" Александра Петрова (застрелен наемным убийцей в 1993 году). Именно тогда была сформирована ТА САМАЯ 101-я камера. Где "ломали" и сталкивали лбами самых ретивых и непокорных, а порой даже и самых преданных воровскому делу. Это была еще одна — одна из самых блестящих операций "органов". Может быть, была она несколько жестокой и циничной, но, как говорится, с волками жить — по-волчьи выть.

С волками жить — по-волчьи выть. Чтобы "сломать", чтобы хотя бы расположить к разговору авторитетного, "духовитого", вора, надобно сделать очень многое. Купить "вора" невозможно, запугать его — труднее некуда. Вор живет по "понятиям", и понятия эти бывают порой гораздо эффективнее и правильнее государственных законов.

От тюрьмы да от сумы не зарекайся — такая пословица могла родиться только в России. Население страны за время ее существования всегда было разделено на тех, кто "сидел", на тех, кто охранял "сидельцев", и на тех, кто мог вот-вот "сесть". Или "посадить" соседа. Вместо себя. Такая порочная практика возникла еще при Петре I. Особое распространение она получила в достопамятные сталинские времена.

При тоталитарных режимах в России преступность всегда была под контролем. Воры знали свое место, во власть и политику не лезли. Потому что воровской мир создал СВОЮ власть и СВОЕ государство: "крытки" и "зоны", изоляторы и пересылки. Тут — в воровском мире — действовали свои правила и понятия. Нельзя, например, было "сдавать" своих подельников, да и вообще прямое сотрудничество с "органами" не приветствовалось. Настоящий вор должен быть "духовит": предан друзьям и воровскому делу, тверд духом, принципиален и справедлив, беспощаден к врагам. Само собой разумеется, понятия справедливости и принципиальности в воровском мире были совсем не такие, как привыкли воспринимать их граждане в обычном мире. Вор жил по правилам трех НЕ: ничего НЕ бойся, никому НЕ верь, ничего НЕ проси.

Понятия воровской чести не позволяли вору общаться с самой низшей тюремной кастой — "обиженными", "петухами", "гребнями" и т. д. Даже простому арестанту "западло" пить с "петухами" чай, играть с ними в карты, брать что-либо от "гребней" и даже прикасаться к вещам или предметам "обиженных". Если арестант попадал (по воле или недосмотру "органов") в одну камеру к "петухам", ему следовало поступить только одним способом — вышибать из "хаты" "обиженных". По тем же самым понятиям, если у вора возникали какие-либо проблемы, то решать он их должен был, не прибегая (открыто) к помощи "органов". Арестант, нарушивший неписаные тюремные законы, считался опозоренным, и с ним сначала проводили "разборку", а потом, если он не сумел доказать правильность своих поступков, наказывали.

Способов наказания было много — от банального избиения (до полусмерти) до "отстранения от дел". После "разборок" авторитет наказанного вора резко падал, и его положение в воровском мире изменялось в худшую сторону.

В начале 90-х, когда в СИЗО Ижевска оказались основные авторитеты криминального мира, перед "органами" встала задача — разобщить воровское общество, перессорить авторитетов между собой. Сделать это можно было только одним способом — столкнуть воров лбами на противоречиях их же собственных законов и понятий. "Органы" спланировали и блестяще провели сложнейшую оперативную комбинацию.

Почти в каждой тюрьме есть своя "пресс-хата", или, как ее еще называют "зеки", "кумовская". "Кум" — старший "опер" на зоне. Его основная задача — знать, о чем говорят заключенные, о чем думают, что планируют. "Кум" — второй человек после "хозяина" (начальник исправительного учреждения), и от того, что скажет или сделает "кум", зависит жизнь и судьба большинства "зеков". "Пресс-хаты" бывают трех видов: "красная" (сидят активисты — бугры, завхозы, коменданты), "ссученная" (состоит из бывших авторитетов, склоненных лагерной администрацией к сотрудничеству) и "кумовская", где содержатся "зеки", которых нельзя подсаживать в другие "хаты" по причине возможного калечения и смертоубийства со стороны сокамерников. В "кумовскую" собирали рассекреченных агентов и осужденных по 117-й, части 4-й (изнасилование малолеток), там отсиживались те, чья "зековская" биография, мягко говоря, не вызывала уважения среди арестантов…