Геннадий Белимов: Загадочный Волжский

Тенистая аллея ведет вдоль мощной крепостной стены. Отсюда, с угла Тайловской башни можно охватить взглядом все западное прясло стен Печерской крепости и пять ее сторожевых башен из восьми. Средняя, самая высокая, четырехугольная, поднимается со дна оврага, почти достигая его верха. Она, словно ртом, вбирает в себя ручей, вливающийся в чернеющее в подножии башни отверстие, забранное железной решеткой.

Вид башен и стен необычен и удивительно живописен. Хмуро смотрят бойницы, щербатятся побитые кое–где ядрами высокие стены. Самой Историей и больше — былинностью веет от камня старой крепости.

Но внутрь монастыря входишь с некоторой настороженностью. Монастырь действующий, и среди пестрых стаек туристов нет–нет да мелькнет черной тенью обитатель–монах. Словно видение какого–то особенного мира.

Территория монастыря делится на две части: верхнюю, возле Святых ворот, и нижнюю, лежащую глубоко на дне оврага, отвесные кручи которого заросли ольхой и разлапистыми дубами. Сердце монастыря внизу. Живописные, окрашенные в яркие цвета луковички храмов поднимаются со дна ее, как диковинные цветы. Сплошным каре выстроились церкви, ризницы, братский корпус, трапезная.

По широкой лестнице, перегороженной в средней части цепями меж каменных тумб, поднимаюсь на площадь перед Успенским собором. В глаза прежде всего бросается огромная звонница с высокой главкой и башенкой с часами. Звонница свежевыбелена, в высоких сводчатых проемах висят тела тринадцати колоколов. Справа от звонницы широко растянулась фасадная плоскость Успенского собора, выкрашенного в розовый цвет. На светлых стенах ярко выделяются ниши с декоративной росписью на библейские сюжеты.

Мне куда–то сюда. Из путеводителя уже знаю, что главная в монастыре Успенская церковь, «ископанная в земле», сложилась из «первозданных пещер», расширенных и укрепленных. А рядом с храмом в той же горе проложены знаменитые галереи, где мощам захороненных обеспечиваются якобы чудодейственная нетленность и прощение всех земных грехов. Общая длина ходов оказалась незначительной — всего 217 метров. К сожалению, в путеводителе не оказалось схемы подземелий.

Однако здесь ждало разочарование. Выяснилось, что пещеры уже три года закрыты для посещений. Обидно. Проделать такой дальний путь и не увидеть подземелий, к подобию — и славе! — которых, может быть, и стремились те верующие заволжского села, что взяли на себя нелегкий труд по их прокладке. Неужели ничего нельзя предпринять?

После некоторых раздумий решаю обратиться в местный музей. Там должны помочь!

Валентина Александровна Денисова, директор музея, статная, русоволосая женщина с открытым приветливым лицом, заинтересованно выслушивает историю поисков разгадки заволжского феномена. Версия о связи со знаменитыми лаврами ей кажется достаточно правдоподобной. Ведь и Псково — Печерские катакомбы имели документально подтвержденную предтечу — Киевский подземный монастырь. Так что…

В моем распоряжении директорский кабинет, тесно уставленный шкафами с книгами и папками, стопка книг и рукописей по истории Печерского монастыря. Надолго углубляюсь в увлекательный мир старины, быта, битв, градостроительства далеких пращуров. Трудно оторваться от занимательных страниц.

Схема подземелий особенно привлекает. Ходы подземного монастыря просты и логичны. Нет той изломанности, замкнутости контуров, как у безродненских катакомб; просто от одного, самого длинного прохода отходят как бы проулки, все в одну сторону, напоминая зубья гребенки. Всего насчитывается шесть улиц, каждая имеет собственное название и заканчивается тупиком.

Через два часа Валентина Александровна заглянула ко мне. Улыбнулась, заметив торопливо исписанные листы блокнота.

— Хотите осмотреть подземелья? — вдруг спросила она.

— Это возможно?

— Со мной разрешат. Скажем настоятелю, что вы занимаетесь изучением керамид. Только кинокамеру и фотоаппарат оставьте, пожалуйста, здесь. Не любят они паблисити. Ну что, пойдемте?

Вскоре Денисова вышла из братского корпуса с монахом, одетым в черный, до пят, подрясник. Было поразительно, насколько облик его соответствовал типичным нашим представлениям о таких вот мелких служителях культа — диаконах, послушниках, монахах. Согбенный, худой, жиденькая бородка, седые пряди из–под черной островерхой скуфьи, морщины на бледном невыразительном лице. На вид ему было пятьдесят с лишним. В руках — связка ключей.