Сергей Кремлев: Атомный конструктор №1

ВНАЧАЛЕ, пожалуй, надо сказать об особенностях объективных…

В любой сфере технической деятельности замысел новой, пионерской инженерной системы, ее физический, расчетный и конструктивный облик – это плод размышлений, прежде всего, конструктора. Он может привлекать для консультаций и оценок ученых и исследователей – физиков и математиков, термодинамиков и газодинамиков, материаловедов и кристаллографов, химиков и «прочнистов»… Но главная фигура разработки – он, человек конструирующий ! То есть (от латинского сопБ^иеге) – создающий на бумаге детально разработанный план некой будущей материальной конструкции.

Любая идея – если она осуществима – в конце концов материализуется в виде некоего устройства, состоящего из собранных воедино и совместно функционирующих деталей. А любая деталь (как и конструкция, из них состоящая) до того, как быть изготовленной из того или иного конструкционного материала, возникает на чертеже конструктора. А еще до этого – в его голове… В его! При этом все основные идеи и решения рассматриваются и утверждаются главным оценщиком качества замысла – Главным конструктором .

Это – азбучная истина и аксиома для авиаторов и ракетчиков, судостроителей и машиностроителей, для танкистов и артиллеристов, для создателей новых ткацких станков и космических кораблей…

Однако ядерный заряд – конструкция особая и особо наукоемкая! Более того – в некотором смысле она уникальна с точки зрения условий ее реализации, потому что физическую идею заряда определяет не инженер, а ученый, не конструктор, а физик-теоретик. Недаром лишь на предприятиях атомной отрасли была введена должность Научного руководителя предприятия – чего никогда не было ни в авиации, ни в космической отрасли.

Конструктор же должен идею физиков материализовать, превратить в металл. Занятие для него, вроде бы, испокон веку, привычное, но… Но здесь он – традиционно создатель, инженер (от латинского ¿г^епшт – изобретательность) впервые должен был материализовать чужие идеи. Да к тому же – идеи, не то что бы плохо им понимаемые, а чаще всего – и вообще не воспринимаемые им на должном уровне, «печенкой», так сказать… Увы, ядерная физика, физика микромира – вещь весьма специфическая, и сами физики порой признают, что некоторые идеи и разделы ядерной физики понятны считанным десяткам людей на планете.

И это, похоже, так и есть…

Тем не менее, в металл (через этап чертежа) любые идеи воплощает конструктор, а не теоретик! Самый оригинальный замысел самого талантливого физика так и останется лишь блестящим замыслом, если инженер-конструктор не сумеет адекватно перенести его в конструкцию, в «болты и гайки»! То есть, физика и конструирование переплетаются в зарядостроении очень своеобразно, не так, как в других наукоемких отраслях.

В советском Атомном проекте эта объективная особенность нового, необычного дела отразилась в том, что главный физик-теоретик, непосредственно отвечающий за создание первой советской Бомбы – Юлий Борисович Харитон, вначале возглавил «прототип» ВНИИЭФа – КБ-11, в должности именно Главного конструктора. Хотя фактически он – ученик Иоффе, Резерфорда, Семенова, осуществлял научное руководство и с самого начала был Научным руководителем оружейных работ. Харитон – всеми уважаемый «ЮБ», полностью отвечал этой своей первостепенной ипостаси, но был ли «ЮБ» реально и Главным конструктором ?

А ВОТ ТУТ объективная особенность перерастает уже в особенность субъективную. Как и любой другой выдающийся физик-ядерщик, Юлий Борисович конструктором никогда не был и ничего никогда не конструировал, поэтому руководить чисто конструкторской работой он не мог.

А кто мог?

И кто руководил?

В свое время и в своем месте я приведу почти полностью письмо академика Сергея Аркадьевича Векшинского, написанное им Георгию Максимилиановичу Маленкову 15 декабря 1945 года, а пока сошлюсь лишь на одно место этого письма, где Векшинский писал: «Мне кажется, что физики… – это люди, которые слишком много знают, чтобы уметь что-нибудь хорошо делать. Должна быть создана такая организация, где были бы слиты в один коллектив и… физики, и инженеры…»

Именно так первый центр разработки советского ядерного оружия – КБ-11 – и был организован. Теоретики и инженеры образовали единый коллектив, но сама новая организация была названа при ее образовании не НИИ – научно-исследовательский институт, которым она, по сути, являлась, а КБ – конструкторским бюро. И причина была не в «режимном» прикрытии, а в новизне задачи и методов ее решения…