Владимир Кучин - Всемирная волновая история от 1914 г. по 1927 г.

Борис Раушенбах – соратник Сергея Королева – академик, один из главных конструкторов космических кораблей. Занимался механикой, системами управления и ориентации космических аппаратов, теорией горения. Имеются сведения, что Раушенбах «отвечал» у Королева и за «вопросы по НЛО».

БЭ К и М:

«РАУШЕНБАХ Борис Викторович [5 (18) января 1915 , Петроград, ныне Санкт-Петербург – 27 марта 2001, Москва], российский ученый, академик РАН (1991; академик АН СССР 1984), Герой Социалистического Труда (1990). В 1937 закончил Ленинградский институт инженеров гражданского воздушного флота, начал работать в Реактивном научно-исследовательском институт (РННИ) под руководством С. П. Королева с которым познакомился во время испытаний планеров в Коктебеле. В 1938 в связи с арестом Королева работы по созданию реактивных ракет были прерваны. В 1942 Раушенбаха как русского немца арестовали и отправили в лагерь под Нижним Тагилом. В 1948 по настоянию Келдыша возвращен в РНИИ. В 1949 защитил кондидатскую диссертацию, в 1958 – докторскую. В зтот период занимался теорией вибрационного горения, акустическими колебаниями в прямоточных двигателях. В 1960 Королев пригласил его работать в ОКБ-1, в котором создавались первенцы отечественной космонавтики. Раушенбах разработал первые системы управления и ориентации космических аппаратов. В 1970-е стал активно заниматься искусствоведением. получила известность его книга „пространственные построения в древнерусской живописи“ об обратной перспективе в русской иконописи. Книга воспоминаний и размышлений „пристрастие“ (М., 1997). Ленинская премия (1960)».

Академик Борис Раушенбах написал интересную книгу воспоминаний в свободном стиле без упоминания дат, но он коснулся важного момента – своего жизненного пути – пути волнового героя (этот термин он не употребляет). И его наблюдение я обязан привести в волновой истории.

Б. Раушенбах «Постскриптуи», М., Пашков Дом, 1999:

«Я уже неоднократно упоминал о том, что меня ведет по жизни какая-то Высшая сила, благожелательно ко мне настроенная, и в моей судьбе не было ни одного события, менявшего жизнь к худшему. даже самые неприятные вещи, которые со мной приключались, вели к удаче. Например, в свое время меня исключали из института, потому что я не был годен к летной службе, это была настоящая трагедия. Сейчас-то я понимаю, что все это мелочи, но тогда, в Ленинграде, страшно переживал жизнь, казалось, кончена… Но поскольку я учился отлично, то начальство решило, что для статистики меня отчислять невыгодно, так как сразу понизится средний балл успеваемости. Персонально я был им совершенно неинтересен, а вот в качестве среднестатистического показателя необходим. И, несмотря на отчисление, меня оставили: начальник института (тогда были начальники, а не ректоры) посоветовал мне не обращать внимания на это и ходить на занятия. И я ходил, прекрасно учился дальше, и все забыли, что хотели меня отчислить. То, из-за чего меня забраковала комиссия, из-за чего я невыносимо страдал, изменило мою жизнь к лучшему: когда я решил переходить с факультета аэрофотосъемки, который мне очень не нравился, на факультет самолетостроения и у меня ничего не получалось, помогло мне именно то, что я был забракован комиссией как не годный к летной службе. Очень высокий начальник затребовал мое личное дело и, узнав, что я негоден к летной службе, приказал гнать меня с этого факультета. В результате я перешел на тот факультет, который положил начало моей настоящей профессии на всю жизнь. Я не придаю этому эпизоду никакого значения, и вспомнился он потому, что „все к лучшему в этом лучшем из миров! “. Это великое высказывание Вольтера проверялось на мне тысячи раз. На протяжении всей моей жизни, которая началась почти с началом ХХ века, со мной часто происходили странные вещи, как только грянет крупная неприятность, потом выясняется, что это был единственный путь к спасению. Я всегда об этом помню и к неприятным событиям отношусь вполне философски, думая, что скоро, вот сейчас, откроется какая-то приятная перспектива, и жизнь подарит мне прекрасный сюрприз. Мой ХХ век мне ничем не досадил. Мне вообще трудно досадить, я всегда всем доволен искренне. даже когда сидел в лагере, не притворялся, что стоически переношу жизненные испытания, а на самом деле страдал. Я всегда принимал и принимаю жизнь как праздник. Не стремлюсь что-то в ней сломать или кардинально переделать, принимаю ее такой, какая она у меня получается. И она получается всегда хорошей. У меня такое ощущение. Нет плохого и нет хорошего времени, есть время, в котором мы живем, и в этом отведенном нам времени надо жить „на полную катушку“. Только полнота жизни заключается не в набивании карманов и желудка, а в том, чтобы жить достойно.»