Франциска Шедеви - Александр I, Мария Павловна, Елизавета Алексеевна - Переписка из трех углов (1804–1826). Дневник [Марии Павловны] 1805–1808 годов

Обычно считается, что из всех своих сестер Александр выделял Екатерину Павловну (Като). Однако есть и другие свидетельства – о доверительной дружбе, которая с детства объединяла Александра с Марией Павловной. Трудно, конечно, ссылаться на А. Коцебу как на авторитетный исторический источник, и все же приведем его воспоминания: «Незадолго до кончины императора он (Александр I. – Е.Д.) однажды сидел за столом у своей сестры, великой княжны Марии Павловны, и, будучи погружен в задумчивость, машинально играл ножом. “Qu’avez-vous, mon frèrе? – спросила она его: “vous êtes aujourd`hui si rêveur”. – Он ничего не отвечал, нежно пожал под столом ее руку, и глаза его наполнились слезами» [150].

Во всяком случае, навестив ее в мае 1807 г. в Веймаре, он в более чем живых тонах описывает их встречу в письме к Екатерине Павловне, по сохранившейся с детства привычке именуя Марию «Клеопова»: «Дорогая Бискис, можете ли Вы представить себе мое счастье, я нахожусь с Мари, с Клеопова? Она столь хороша, насколько это вообще возможно, и абсолютно такая же, какой мы с ней расстались. Дикая радость, которую мы оба испытали от встречи, не поддается описанию. Ребенок ее очарователен и даже не воняет. Но что по-настоящему восхитительно, так это то, как Клеопова живет, и очаровательный дворец, в котором она обитает» [151].

Особого рода отношения (возможно, более непосредственные, во всяком случае, лишенные какой-либо политической коннотации) связывают ее с братом Константином, письма к которому она пишет с обилием русских вкраплений, позволяя себе тем самым большую вольность стиля.

Николай становится для нее собеседником, пожалуй, с 1816 – 1817 гг., – в пору, когда и государственные и личные дела приводят его в Берлин и тем самым в Веймар, – и Мария Павловна словно заново знакомится с братом, которого, покидая Россию, она знала еще мальчиком [152]. Вначале она берет на себя отчасти роль его посредницы в отношениях с невестой, принцессой Шарлотой Прусской, будущей императрицей Александрой Федоровной, которая в юности, оказывается, была весьма шокирована пристрастием своего жениха к военным парадам. «Вы являетесь предметом большинства наших разговоров с Николя, который привязан к Вам и думает о Вас больше, чем посмел бы Вам о том сказать; работая над собой и самосовершенствуясь, он пытается вселить в Вас уверенность еще большего счастия; отныне воспоминание о Вас неразделимо связано со всем, что он предпринимает, и я думаю, что мне позволено уже предположить: законные чувства воодушевляют его и придают ему силы. Моя матушка уже любит Вас, и Вы это чувствуете сами; доверие, которое Вы выказали в письмах к ней, нравится ее сердцу, а именно к нему и надо всегда обращаться. ‹…› Народ аплодирует плану вашего союза…» [153]

Впоследствии, уже в период его царствования, она постоянно, и в разговорах, и на деле, защищает его от нападок, создавая, казалось бы, идеализированный образ брата, «великодушного и справедливого», рисуя его в тонах мечтательных и чуть ли не сентиментальных [154]. «Бедный Николай» – так с явным сочувствием пишет она о нем в своих письмах и дневнике, считая, что «участь его очень печальна» с тех пор, как он занял «страшное место» того, о ком она «будет скорбеть до конца дней своих» (т. е. Александра). Примечательно, что именно в день 14 декабря 1825 г. Николай напишет ей письмо, как будто бы и задавшее образ «бедного Николая», впоследствии поддерживаемый Марией Павловной: «Моли Бога за меня, милая и добрая Мария! – Пожалей о несчастном Брате, жертве Божественной воли и воли обоих Братьев; – пока я мог пытаться избежать этой участи, я молил о том Провидение, ныне я делаю то, что диктуют мне мое сердце и обязанности. Константин, мой Император, отверг присягу, которую принесли Ему я и вся Россия; я был Его подданным, и я вынужден был Ему подчиниться. Наш Ангел должен быть доволен, желание его исполнилось, каким бы горьким, каким бы ужасным оно ни было для меня. Моли Бога, повторяю тебе, за своего несчастного Брата; ему необходимо это утешение, и оплакивай его! ___ Во имя Бога, не оставляйте меня; не оставляй меня, любезная Сестрица, подумай о нашем общем положении; любезная Мария… умоляю Вас! – да поддержит Господь Матушку в том, что ей осталось еще вынести! ‹…› Я не могу более входить в детали и силы мои иссякают, Ваше сердце, милая и добрая Мария, все поймет. Тысячи нежных приветов Принцу, дорогим Племянницам, и тысячу уважительных приветов Великому Герцогу, Великой Герцогине. И это от всего сердца и души и на всю жизнь.