Алексей Митрофанов - Архангельск. Городские прогулки

На крепостях катки и каменье, и колье дубовое, заостря, велеть изготовить и всякие ратные припасы для осадного времени чтоб всегда были готовы».

И так далее, так далее, так далее.

Борис же Шергин так описывал особенности архангельской географии: «Родную мою страну обходит с полуночи великое Студеное море. В море долги и широки пути, и высоко под звездами ходит и не может стоять. Упадут на него ветры, как руки на струны, убелится море волнами, что снег… Глубина океана – страшна, немерна, и будет столь светла, ажно и рыбы ходящие видно.

Полуночная наша страна широка и дивна. С востока привержена морю Печора, с запада земли Кемь и Лопь, там реки рождают золотой жемчуг.

Ветер стонет, а вам – не печаль.

Вихри ревут, а вам – не забота. И не страх вам туманов белые саваны… Спокойно вам, дети постановных матерых берегов; беспечально вы ходите плотными дорогами».

Писал об этом и Илья Бражнин: «Полуторакилометровый в ширину у Архангельска и безмерный в длину первозданный пласт ее может быть то хмуро-свинцовым, то улыбчиво-серебряным, то угрюмо-черным, то розово-солнечным. Река, как она вспоминается мне, то бывала заставлена сплошь рыболовецкими шхунами то прикрыта тягуче медлительными вереницами плотов, то просторно пустынна и ясно спокойна. Но, разъярясь, Северная Двина становилась страшна и беспощадна.

Я видел, как в осенний сентябрьский шторм она почтя начисто уничтожила Архангельский яхтклуб, часть судов разметав, часть разбив в щепы.

Я помню, как однажды в шторм на Северной Двине во время неудачного маневра парусом меня метнуло вместе со шлюпкой под высокую свайную пристань и, сломав мачту, затопило мое суденышко.

Я сам был свидетелем, как в лодке, в которой мы прошли на веслах двадцать с лишним километров, к концу пути, когда разразилась внезапная буря, товарищ мой, сидевший на руле, не мог удержать рвавшегося из рук румпеля, а один из пассажиров заболел морской болезнью… Большая вода Северной Двины опасна чертовски, но и чертовски хороша. Серьезная река – Северная Двина. Неповторимая река.

Вода здесь, в Архангельске гораздо больше, чем просто вода.

* * *

Первая достопримечательность находится еще до начала набережной Северной Двины. Это так называемая «Майская горка» – старое место народных гуляний архангелогородцев. В первую очередь – первомайских гуляний. От того и название.

В 1847 году историк М. Истомин сообщал: «Приближаясь к предместьям города, увидишь небольшой холм. Знай, что это любимое место загородного гулянья при встрече лета… Жители Архангельска любили повеселиться здесь 1 мая… С этого холма открывается привлекательный вид: с одной стороны раскинулась широкая равнина реки, на ней вдали мелькают белые паруса… С другой раскинулось бесконечное болото, поросшее мхом и опушенное мелким кустарником… По зеленому лугу, ровному и гладкому, ходили взад и вперед нарядные толпы гуляющих… А между ними группы людей беззаботно сидели на траве подле скатертей, уставленных всевозможными лакомствами. А в середине пыхтит и шипит самовар необходимая принадлежность всякого загородного гулянья. Смех, говор и веселые крики пирующих, сливаясь в один неясный гул, далеко разносятся по окрестностям».

Начать же прогулку по, собственно, набережной, лучше всего с памятника Михаилу Ломоносову. Это – старейший монумент Архангельска, он был открыт в 1832 году. Правда, первоначально статуя располагалась совсем в другом месте – на нынешней площади Ленина. Здесь же, перед зданием Технического университета, она появилась лишь в 1930-е.

Изваял ее знаменитый скульптор Мартос, автор московского памятника Минину и Пожарскому. Сам он писал: «Для составления моего монумента подала мысль, почитаемая лучшим творением Ломоносова ода одиннадцатая: «Вечернее размышление о божием величестве, при случае великого северного сияния»… Положение фигуры выражает изумление, которым поражен он, взирая на великое северное сияние. В восторге духа своего поэт желает вocпеть величие божие и принимает лиру, подносимую гением поэзии. Вот минута, изображенная для статуи Ломоносова, минута вдохновения, произведшая бессмертные стихи:

Вдохновлялся той «минутой» и сам Мартос.

Открытие было торжественным, масштаба российского. «Санкт-Петербургские ведомости» сообщали: «Собравшиеся организованно прошествовали к памятнику от кафедрального собора. Там в присутствии большого числа горожан, представителей всех сословий, произносились речи, учащиеся читали свои стихи, играл оркестр Архангельского порта, были исполнены положенная на музыку ода М. В. Ломоносова „Хвала всевышнему владыке“ и специально сочиненный кант. Вечером пьедестал памятника и ступеньки под оным были иллюминированы».