Валерий Бурт - Москва предвоенная. Жизнь и быт москвичей в годы великой войны

Как принято, граждане СССР встречали Новый год за праздничным столом. Однако застолье не затянулось допоздна – одарили друг друга пожеланиями, выпили-закусили, потанцевали под патефон и – спать. Ведь 1 января – рабочий день. Опаздывать нельзя – нравы суровые…

Кстати, праздников и, соответственно, дней отдыха перед войной было мало. Два – в мае в честь весны и труда, столько же в ноябре в ознаменование Октябрьской революции, один в декабре, чтобы поднять бокалы за самую справедливую конституцию в мире – Сталинскую. Был в календаре еще один праздник – 22 января. В тот день полагалось поминать Владимира Ильича Ленина и жертв Кровавого воскресенья 9 января 1905 года. Странное торжество, да ладно, зато выходной…

1941-й – год Змеи. Впрочем, тогда гороскопами не увлекались, да и не знали граждане СССР, что каждый год – символ какого-то животного. Узнали бы, верно, усмехнулись, мол, буржуазные штучки. Главное – любить Родину, трудиться на ее благо, укреплять оборону страны. И – сохранять бдительность.

Уже спустя много лет вспомнили, что сорок первый – год Змеи. И уловили в том зловещий смысл. Но ведь были и другие времена «правления» той же Змеи, когда все бывало тихо и благостно. Так же – в годы Тигра, Крысы, Дракона…

«Новый, 1941 год мы с мужем встречали в ВТО с Раевским, – писала в своих мемуарах под названием «Грустная книга» народная артистка СССР Софья Пилявская. – В глубине ресторана во всю стену был накрыт огромный стол, за которым Владимир Иванович (художественный руководитель МХАТа Немирович-Данченко. – В. Б. ) устроил своим ученикам из Музыкального театра встречу Нового года.

За соседними «маленькими» столами сидели известные артисты, писатели, летчики. Было шумно и весело. Мы ходили поздравлять Владимира Ивановича, и он был приветлив, даже ласков.

Было уже поздно, когда мы, как обычно, пришли поздравлять Ольгу Леонардовну (народная артистка СССР Книппер-Чехова. – В. Б. ). Когда мы пришли, у нее уже была часть гостей Тархановых во главе с самим Михаилом Михайловичем.

Никто из нас и не подозревал, каким страшным окажется этот год…»

Подобная фраза с различными вариациями повторяется во многих рассказах, воспоминаниях. Однако во многом 1941-й был обычным годом с привычными чертами – быта, работы, отдыха. Не только до июня, но и после. Даже когда ситуация дошла до крайности и враг появился там, где москвичи нынче отдыхают на дачах, в сплошной, казалось, беспросветности будней появлялись светлые пятна.

Пляж. 1941 г. До войны несколько дней

…В новогоднем номере «Правды» – дружеский шарж Кукрыниксов: у новогодней елки собрались известные люди: композитор Дмитрий Шостакович, писатель Михаил Шолохов, физик Петр Капица, его коллеги Георгий Флеров и Константин Петржак. Эти ученые работали в области атомной энергии и после войны стали лауреатами Сталинской премии.

Семен Кирсанов написал стихотворение, где были такие строки:

Почему речь шла о ядерном топливе? Скорее всего, имелось в виду недавнее открытие советских физиков – спонтанное деление урана. Но это же государственный секрет! Впрочем, поэта могли в него не то что посвятить, а рассказать об изобретении в общих чертах. Ну а читатели пусть строят догадки.

В то время в СССР было действительно шестнадцать республик – РСФСР, Украина, Белоруссия и остальные плюс Карело-Финская, которая позже стала автономной. Но что означал намек на другие гербы? То, что к Союзу присоединятся другие страны? Сделают ли это добровольно, или Сталин их завоюет? И какие государства имелись в виду?

Другое стихотворение – молодого Павла Когана – тоже заставляет задуматься. Точнее, его последние строки:

Ганг – река в Индии, за много тысяч километров от Советского Союза. Что нам там делать, с кем сражаться, чтобы «сияла Родина моя»? Или пылкие строки поэта – лишь метафора?

Неясно. Но, хотя боевые трубы еще не запели, горнисты уже готовы трубить атаку. Правда, неясно, с кем придется воевать. Скорее всего, с заклятым другом Гитлером…