Владимир Броудо - Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга восьмая

Наклонился и, подняв ряд проволоки, попытался пролезть на пост.

Когда Ишков просунул сквозь ограждение голову и половину туловища, то Поздеев, в соответствии с положениями устава, стал «действовать штыком и прикладом» – нанеся ему несколько неглубоких уколов в тело.

Ишков выскочил обратно и рассвирепел:

– «Я сейчас тебя угроблю скотина…» – он, взял как копьё большую сапёрную, штыковую лопату, которой откалывал уголь.

Поздеев загнал патрон в патронник и перевёл карабин в готовность к стрельбе…

Ишков продолжал агрессивные действия:

– «Ах, ты так… Ты чего – стрельнёшь? Да я, тебя, козла…» – он размахнулся, метнул лопату в часового.

Поздеев повернул корпус влево – лопата ударила его в плечо (это тоже установила судебная экспертиза), развернувшись обратно, он произвел выстрел…

Ишков «кулем» упал рядом с ограждением – находясь в зоне применения часовым оружия без предупреждения.

Пуля вошла ему в грудную клетку (задела сердце – как мы узнали потом), и вышла в области копчика, повредив позвоночник.

Салахов рассказывая, доложил, что он долго делал Ишкову искусственное дыхание – не помогло.

На последние слова уже никто не обратил внимания – мы пришли на пост.

Возле колючей проволоки, со стороны кочегарки, лужа крови и кровавые тампоны.

За ограждением часовой… Поздеев!

С карабином на перевес – шел пятый час его пребывания на посту!

Я спросил у Салахова, почему его не сменили сразу же после происшествия, тот ответил, что «закрутились» было не до того.

Наш разговор услышал полковник Абдурагимов и заговорил шепотом – вооруженный Поздеев стоял в пяти метрах от нас:

– «Рыжик! Что? На посту стоит тот, кто стрелял? С тех пор? Немедленно разоружи его! Только осторожно, не то он ещё кого-нибудь…. Или от переживаний себя…».

Я с начальником караула и сменой прошёл на пост. Подошел к Поздееву. Он был спокоен, только смотрел куда-то мимо меня. Передо мной он принял строевую стойку, поставил карабин в положение «к ноге».

– «Главное успокойся» – сказал я ему.

– «Ишков негодяй. Разберёмся. Всё будет нормально.

А сейчас сдай мне оружие и иди, отдыхать в казарму».

Поздеев ни слова не сказав, отдал мне карабин. Начальник караула выставил на пост другого часового.

Надо отдать должное полковнику Абдурагимову – он начал серьёзно и въедливо разбираться в причинах произошедшего убийства.

(Из бригады сообщили, что рядового Ишкова привезли в больницу уже мёртвым).

Начал начальник политотдела с опроса знания своих обязанностей личным составом караула. Они отвечали хорошо – для меня это небыло неожиданностью.

Я систематически проверял караульную службу, и к своему удовлетворению отмечал, что обязанности солдаты знают.

Не сразу, но полковник Абдурагимов «нащупал» слабое место – рядовой Поздеев действовал в соответствии с разработанными штабом бригады «Особыми обязанностями часового по охране специального сооружения».

Через пару часов он побеседовал с Поздеевым.

На вопросы по правам и обязанностям часового, по табелю постам и по уставу караульной службы тот ответил блестяще.

На просьбу рассказать, что произошло на посту – Поздеев не промолвил ни слова. Молчал глядя в никуда….

Поздно вечером Абдурагимов и замкомбрига убыли из дивизиона, а я собрал офицеров в штабе.

Хотелось проанализировать ситуацию, в которой мы оказались, и продумать дальнейшие действия.

Офицеры сидели, понурив головы.

Салахов отвечая на мои вопросы, повторял и повторял свой рассказ.

Каждый раз, долго «мусолил» фрагмент происшествия, когда он делал Ишкову искусственное дыхание, пытаясь того спасти.

Я попросил его на этом не зацикливаться, но эмоции были сильны, и когда в очередном рассказе он опять с жаром стал описывать «этап спасения», я его остановил:

– «Салахов, я не хотел Вас расстраивать, но судебно-медицинская экспертиза установила: Ишков умер от удушья. Вы что-то не так делали, да и вообще – кто Вам сказал, что при таких ранениях делается искусственное дыхание?».

Салахов побледнел, замолчал, а когда ему вернулся дар речи, он произнёс:

– «Я так и знал, что меня сделают виноватым…».

На следующий день, рано утром в дивизион приехал начальник штаба бригады подполковник Столяров. Красивый слаженный, всегда уверенный в себе в этот визит он был чернее тучи.

Не сказав ни слова – прошёл в караульное помещение и заменил «Табель поста» и «Особые обязанности часового по охране специального сооружения», на «вновь разработанные». Это был порядочный офицер и ему было крайне неудобно это делать при мне. Очевидно поэтому он произнёс: «Те были сделаны неправильно. Об этом доложено. С нами, кому положено, разберутся».