Елена Макарова - Путеводитель потерянных. Документальный роман

Мост она видеть могла – между гетто и Малой крепостью протекает река Огрже. Черная ночь тоже вне подозрений. Но как выбраться из Терезина? Бухловицкие графы предложили выкуп в миллион марок? Нацисты бы взяли, а девочку отправили в Освенцим. Был такой прецедент, с четой Гутман. Мужу до войны принадлежал Дойче Банк, жене – коллекция бесценных картин. Якобы по указанию приближенных Муссолини и за немалую мзду эту пару должны были доставить из Берлина в Рим, ночью их с почетом препроводили в поезд, однако вместо Рима они оказались в Терезине. С чемоданами из крокодиловой кожи и в шубах из леопарда.

Предположим, Эльзу выкупили. Или удочерили нацисты и вывезли из Терезина в Уругвай? Как нееврейка, она могла оказаться в Малой крепости, где была тюрьма гестапо для политических заключенных. Но зачем отправлять туда девчонку? Из-за деда-выкреста?

У деда была кузница, где тайком изготовлялись изделия из золота. Она была где-то под хлевом. Когда пришли фашисты, Эльза была в кузнице. Они застрелили корову, и кровь из хлева лилась сквозь щели в потолке. Кровавый душ. При этом куда-то девался ее брат. И мама с дедушкой.

Прорехи в памяти. Чтобы залатать их, она все рисует и уже по рисункам ищет. Например, мост. Мало ли какие бывают мосты? Но она нарисовала именно тот мост с тремя рыбами и черными часами, около него фонтан. Они с Дороти обнаружили его на пути из Бухловице в Вену, один к одному. На этом месте она упала в обморок.

Но ведь она еще не была в Бухловице…

Нет, я неправильно поняла ее. Тому виной испанский акцент. Она была там, но не одна. С Дороти. И это помешало ей выйти с Ним на связь. Тот самый случай. Как с Богом и собакой.

Ее уругвайская мать была чокнутой. Она не разрешала говорить о прошлом, у нее самой была дочка, которая задохнулась горячим паром. Разве это мать? С какой целью ее удочерила эта женщина? Понимаю ли я, какой это тошнотвор – жить чужой жизнью в чужом болоте?

Эльза прошла курс арт-терапии и теперь все вырисовывает из памяти. Мать – глиняная ручка от греческой амфоры, от которой не сохранилось ни одного обломка, дед – целый павлин. Красавец, но с отвратительным голосом. Кричит в Бухловице, слышно в Хайфе. Мост прорисован в мельчайших деталях, но где сам дом?! Где тот хлев?! Увижу – упаду в обморок. Вы не верите мне. А зря. История – это миф. Гомер – тоже миф. Все это – обвела она рукой цветы на балконе – миф. Зазеркалье. Но когда в зеркале образуется столько прорех, отражение искажается.

На том и раскланялись. Нет, Эльза не растаяла белым облаком над цветущим балконом, она спустилась по лестнице, вышла из подъезда, поднялась по дворовым ступенькам, я даже помахала ей вслед, но она не обернулась.

Прошло время, и я оказалась в архиве города Бзенец, куда меня занесли исследования истории художника и поэта Франца Петера Кина 1 1 Франц Петер (Франтишек Петр) Кин родился в Варнсдорфе 1 января 1919 года. С ранних лет рисовал, писал стихи и прозу. Получив аттестат зрелости в Брно, он в 1937 году переехал в Прагу, где учился живописи в Академии художеств и работал художником-оформителем. Попытка эмигрировать в Америку в 1939 году не увенчалась успехом. После оккупации преподавал на курсах промграфики, организованных еврейской общиной. В 1940 году женился на Ильзе Странской. 4 декабря 1941 года прибыл в Терезин, где работал в графической мастерской. В Терезине Кин нарисовал около тысячи рисунков, написал четыре пьесы, одна из которых, «Марионетки», была поставлена в лагере, цикл стихов «Чумовой город», положенных на музыку Гидеоном Кляйном, и либретто к опере В. Ульмана «Император Атлантиды». Депортирован в Освенцим 16 октября 1944 года, погиб. Мою книгу на русском языке «Франц Петер Кин. Сон и реальность» можно прочесть здесь: https://issuu.com/nattily/docs/kien_page. . Мне выдали на руки старинные амбарные книги с поквартальной описью населения. На каждого жителя приходилась одна строка с адресом и датами рождения и смерти.

Нафтали, прадедушка Кина, происходил из Угерске-Градиште. Умер он задолго до войны, стало быть, можно отыскать его могилу. Оказалось, что еврейское кладбище находится не там, а в городке Угерский Острог.

Нашла.

Имя окаменевшего прадедушки по отцовской линии по-немецки вообще не читалось, зато ивритские буквы были отчетливо видны. Непокорный времени язык спас от забвения и остальных родственников: Рези, Залмана, Хермана, Йозефину, Макса, Давида и Эммануэля. Не знаю, какие отношения были между этими Кинами в действительности, но на кладбище они явно играли в прятки. Водил Эммануэль, дядюшка Кина по отцу. Его высокая гранитная плита возвышалась над постаментом, похожим на трапециевидный умывальник с дырой внутри. Геометрически несуразный Эммануэль стоял почти впритык к кладбищенской стене и взирал свысока на разбежавшееся по участку семейство. Таким он и был по свидетельству его дочери, которую мне удалось застать в Лондоне. Теперь она тоже на кладбище, но тамошнем. На плите Эммануэля иврит был еле заметен, зато немецкий врублен навеки. Времена менялись. Но Эммануэлю повезло – он был последним из Кинов, умерших своей смертью.