Геннадий Коваленко - Донской хронограф. Хронологическая история донских казаков. 1632—1660 год. Том 2

Тем временем, 30 марта, атаман Тимофей Яковлев с казаком Денисом Парфёновым, прибыли в Главное Войско и передали государеву грамоту, которая была зачитана в Кругу. Узнав, что царь и патриарх прощают им все вины и посылают Войску государево жалованье, казаки решили отложить намеченные походы на крымские и турецкие города: «И по вашему Государьскому указу мы, холопи ваши, меж собою учинили приговор, что нам дворянина князя Ивана Ондреевича Дашкова да подьячева Леонтья Полуехтова ожидали на Дону в съезде, а в поход на моря, ни на степь нигде в поход не ходить, и с озовскими людьми не размиривотца». Войсковой атаман Иван Охромеев разослал по всем городкам гонцов, с призывом съезжаться в Войско для встречи князя Дашкова и подьячего Полуэктова, везших государево жалованье.

Исполняя государев указ, Дашков и Полуэктов спешно, телегами, двинулись на Дон. Дойдя до Белого затона, они были вынуждены остановиться, так как Дон и запольные реки вскрылись. Чтобы продолжить путь, князь « … собрал по вотчинам у рыбных ловцов малых каючков з 10. И взяв по два каюка, шли на тех каюках с великою нужею. Да они ж меж Болово затону и Богучара наехали на Дону на берегу пометной худой струг, и тот струг поделали и взяли с собою ж, да в Сиротине городке взяли из государевых стругов два струга. Всего со князем Иваном и подьячим Леонтьем, и с провожатыми, пригребли на Дон в Войско 3 струга да 5 связок малых каюков». О всех этих событиях, в Москве стало известно из расспросных речей воронежского сотника Григория Козлова, отправленного князем Дашковым вместе со станицей атамана Наумова.

Весной 1632 г. казаки на 25 стругах, игнорировав царский запрет и не надеясь на государево жалованье, вновь громили татарские селения «Кафинского уезда». Разорив их, казаки устремились к берегам Турции, где взяли приступом город Иконию и предали огню, предварительно разграбив: «… людей побили и в плен побрали». Возвратились казаки в Главное Войско, захватив богатую добычу.

Князь Дашков и подьячий Полуэктов прибыли на Дон 8 мая. Они были встречено колокольным звоном, пушечной и ружейной пальбой. Казаки искренне радовались приезду послов и прибытия жалования, впрочем, не долго. Дашков сказал в Кругу приветственное слово от государя и патриарха и отдал войсковому атаману грамоту, которую тут же зачитали. Царь и патриарх, стремясь подчинить себе донскую вольницу, требовали от Войска крестного целования на верность, как им, так и царевичу Алексею Михайловичу по «записи», то есть под роспись. А так же повелевали провести перепись донцов: «… взять в смету, сколько их, казаков, на Дону будет», и приказывали Войску «… итить на недруга, на польского и литовского короля, и на литовских людей». Круг пришёл в недоумение, от требования крёстного целования, оскорблявшего их, ибо служба Москве всегда считалась добровольной и являлась борьбой с общим врагом: турками, татарами, ногаями, с мусульманской экспансией на юге России.

«Война для казака, – писал Евграф Савельев, – вещь самая обыкновенная, его привычное занятие, его призвание. И вдруг, за это выполнение его привычных занятий, от него требуют клятвы, с целованием креста. Если для бояр, князей и дворянства, крестное целование, как показала Смута, это ничего не значащий религиозный обряд, то для казаков было великим и страшным знамением». Кроме того крёстное целование отдавало донцов под власть Москвы, чьи интересы, зачастую не совпадали с интересами казачества, жившее по большей части с «зипунов» и не имевшей другой экономической базы. Охота, рыболовство и скотоводство, не обеспечивало нормальную жизнь казаков.

Поэтому Войско, на требование царя дать крёстное целование, ответило решительным отказом, отписав 26 мая 1632 года Михаилу Фёдоровичу: «И крестного, государи, целования на Дону, как и зачался Дон казачьими головами, не повелось. При бывших государях старые атаманы, казаки им, неизменно служивали не за крестным целованием, в которое время царь Иван стоял под Казанью и по его государеву указу атаманы и казаки выходили с Дону, и с Волги, и с Терека, и атаман Сусар Фёдоров, и многие атаманы, казаки ему, государю, под Казанью служили не за крестным целованием; после того, при царе Иване, Михайла Черкашенин и атаманы, казаки во Пскове сидели в осаде не за крестным целованием; при царе Иване выходили атаманы-казаки Ермак Тимофеев Сибирь взял и прислал к Москве государю языки и царь Иван и тех атаманов и казаков, которые к Москве присланы, не велел ко кресту приводити, а Ермаку и вперёд указал быти на своей государевой службе атаманам-казакам в Сибири не за крестным целованьем; при царе Иване ходили… атаманы Григорий Кортавый, Иван Лукьянов и многие атаманы казаки на государеву службу, служили в осаде, в Орешке не за крестным целованием, блаженныя памяти при царе Фёдоре; ходил царь Фёдор под Ругодяв и под Ивангород… выходили атаманы казаки с Дону, с Волги, и с Яика, и с Терека, со многих запольных рек, атаман Постник Лунев, многие атаманы казаки царю Фёдору Ивановичу… служили не за крестным целованием; на другой год… ходили под Выборг и царь Фёдор призвал атаманов казаков с Дону… служили не за крестным целованием, а после, государи, того Борис Фёдорович стоял на береговой в Серпухове… и атаманы казаки в ту пору ему береговую службу не за крестным же целованием служили; да не токмо, государи, донских, но и вологских, и яицких, и терских, выхаживали при больших царях на украинные городы, на Белгород, на Царёв город, на Оскол, на Валуйку донецкие казаки и тех бывшие государи к кресту не приводить ни где не указали; а с ними того крестного целования на Дону не обновица, чего искони век не было… многие твои государевы службы полевые против всякого вашего государского недруга за вас, государей, служим без крестного целования неизменно: ни к турецкому, ни к крымскому, ни к литовскому, ни к иному которому государю служить не ходим, окромя вас, всегда везде за вас… и не за крестным целованием. За ваше государское имя стоим и умираем… а креста, государи, целовати мы челобитчикам (посланным Войском с отпиской в Москву, об убийстве воеводы Карамышева в 1630 г.) не писали и не приказывали, то наши челобитчики, Богдан и Тимофей учинили не помня старины, своим молодыми разумы, без нашего Войскового совету и без приказу. Своим скверным, без законным житьём мы не достойны к такой страсти Христовой приступить, креста целовать, а твою государскую службу… рады служить против всякого недруга… и за вас умирать не за крестным целованием».