Михаил Махашвили - Воспоминания из прошлого

Явившийся к начальнику Тигран заявил, что к нему на мельницу никто не приходил, и никаких актов не составлял. В это время в кабинете кроме Джанджгава и Тиграна никого не было. Когда Джанджгава предъявил Тиграну квитанцию о приеме кукурузы, Тигран выхватил ее и съел. Возмущенный его поведением Джанджгава вызвал сотрудников, и они составили соответствующий акт. Материалы направили в управление милиции, где были проведены следственные действия. Возникла сложная ситуация, и уголовное дело направили в прокуратуру для дальнейшего расследование.

Я еще раз критически допросил все участников этого дела, но в их показаниях ничего не изменилось. Джанджгава обвинял Тиграна в том, что тот съел квитанцию, а Тигран и на допросе, и на очной ставке все отрицал. При происшествии никто не присутствовал, поэтому я не мог принять сторону Джанджгава.

Поскольку никакими твёрдыми доказательствами следствие не располагало, я прекратил дело из-за отсутствия состава преступления.

В те времена, как я уже говорил, по приказу республиканского прокурора Шония нам было положено работать до 12 часов ночи.

Через 5 дней после прекращения дела Тиграна, я в 12 часов ночи возвращался домой – на Мцхетскую улицу. В Ваке, около круглого сада я заметил, что меня преследует какой-то человек. В то время часто совершались разбойные нападения, и я приготовился дать достойный отпор грабителю, но, как оказалось, преследовавшим меня человеком был бывший подозреваемый Тигран.

Подойдя поближе, Тигран протянул мне завёрнутые в газету деньги и попросил помочь. Я прикрикнул на него и сказал, что дело прекратил несколько дней назад, и если он не совершал преступления, то зачем предлагает мне деньги.

На второй же день я доложил, об этом случае прокурору района Чичуа сказав, что хочу возобновить расследование и арестовать Тиграна и подал ему постановление об аресте. Чичуа был разумным и опытным прокурором. Он объяснил, что это дело не имеет перспектив для передачи в суд; суд не вынесет по нему обвинительный приговор.

Тем не менее, я предъявил Тиграну обвинение, составил обвинительное заключение, арестовал Тиграна и направил дело в суд.

Дело рассматривал мой бывший однокурсник судья Спиридон Твилдиани, который вынес в отношении Тиграна оправдательный приговор.

Ещё во времена нашего студенчества Твилдиани был известной коррумпированной личностью, и дело Тиграна он тоже использовал в своих интересах. Твилдиани установил дружеские отношения с Тиграном и его сыном Шота, которые продолжались до самой смерти Твилдиани.

Во время моей работы в прокуратуре Орджоникидзевского района (1948 год) мне поручили расследовать дело об изнасиловании Аветисова. Потерпевший обвинял в этом преступлении студента Церетели. Это дело поступило в прокуратуру из Тбилисского управления милиции, так как согласно действующему закону дела об изнасиловании были подведомственны прокуратуре. Сотрудники Управления милиции доложили об этом уголовном деле прокурору г. Тбилиси Шаоршадзе и начальнику следственного отдела Карпезу Пайчадзе. К делу прилагались письменные указания городского прокурора – применить подозреваемому меру пресечения в виде взятия на поруки.

В прокуратуру явился отец потерпевшего Аветисова, который категорически требовал арестовать подозреваемого Церетели. Районный прокурор Чичуа в моем присутствии объяснил Аветисову, что идёт следствие, и пока нет никаких оснований для заключения Церетели под стражу. Недовольный таким ответом Аветисов обратился с заявлением к первому секретарю ЦК Кандиду Чарквиани. Он явно спекулировал тем фактом, что был полковником, участником Великой Отечественной войны.

Центральный Комитет направил заявление Аветисова на проверку в Комитет государственной безопасности, которым руководил обнаглевший от безнаказанности чиновник Николоз Рухадзе. Злоупотребляя своим служебным положением, он совершенно безосновательно арестовал нескольких прокуроров и судей Верховного суда Грузии, которые затем были реабилитированы. Рухадзе лично вызвал меня и потребовал, чтобы я обвинил городского прокурора и начальника следственного отдела в получении взятки. Я объяснил Рухадзе, что его требования безосновательны и я не дам таких показаний. Разгневанный Рухадзе вызвал известного провокатора и садиста некоего Куциава, которому приказал увести меня и оформить мои признательные показания. Не добившись от меня нужных показаний, Куциава и какие-то сотрудники заломили мне руки и притащили к Рухадзе, который окончательно взбесился и в мой адрес понеслись крики и ругань. Он велел Куциава: «Отпусти его, пусть подумает до завтра и придёт подготовленным!» Пытать и оскорблять меня они закончили в 3 часа ночи.