Юрий Глухих - Терентий Семенович Мальцев. Жизненный путь

В то же время ученый, специалист ВАСХНИЛ М. Лапин считает:

«В работах Крутиховского много полезных, ценных и совершенно правильных советов. Вместе с этим, имеются и недостатки, неверные выводы. Рекомендация Крутиховским мелкой пахоты явилась, по-видимому, следствием недоучета конкретных условий совхозов и колхозов, а возможно, и влиянием теории мелкой пахоты, пропагандировавшейся в сельском хозяйстве в последние пять лет.

Требуют значительных коррективов и рекомендуемые Крутиховским сроки посева. Если указываемые им сроки и являются оптимальными, необходимо все же ориентировать производственника начинать сев раньше, чтобы закончить его в указанные сроки.

В условиях Зауралья необходимо особо предостеречь от запоздания с севом, угрожающим возможным невызреванием хлебов. Однако неправильность некоторых установок и формулировок должна быть отнесена скорее к ошибкам, чем к сознательному вредительству».

Весьма любопытна характеристика Т. С. Мальцева, данная В. К. Крутиховским на суде: «Тереша Мальцев, граждане судьи, мой первый, мой лучший ученик, крестьянин-опытник, с 1925 года регулярно, систематически, не один раз в год посещавший поле, прекрасно знающий работу поля и его выводы. Тереша Мальцев – самородок, вышедший из недр заскорузлой двоеданской деревни, превратившийся, благодаря своей ярко выраженной самодеятельности, ну и, конечно, не без участия в этом опытного поля, без малого в агронома, и сумевший эту заскорузлую деревню превратить с начала коллективизации в такой колхоз, в колхоз с такими успехами и показателями, что на него стал регулярно оборачиваться, оглядываться весь район».

После этих драматичных событий ранний срок посева был практически узаконен Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП (б) «О мерах обеспечения устойчивого урожая в засушливых районах юго-востока СССР». Посев ранних яровых культур колхозы должны были заканчивать за 6—7 рабочих дней, совхозы – в течение 5—6 дней. Рано сеять предлагалось и ячмень. В Сибири исключение из общего правила было сделано лишь для овса в связи с его возможным закукливанием из-за недостатка тепла при раннем посеве. Да и невозможно стало сеять в оптимальные сроки, так как многие зауральские колхозы уже на следующий после их организации год оказались без тягловой силы – лошадей.

Осенью по распоряжению сверху мальцевцы, например, отправили на лесосечные работы для строящихся на Урале заводов половину колхозных лошадей и каждого второго трудоспособного колхозника. Для прокорма коней взяли запас лишь на дорогу. Не ведали мужики, что казенный фураж на коня будет сполна выдаваться только при выполнении им заданной нормы. Выволок с лесосеки положенную кубатуру – получи овса и сена сколь полагается. А если не управился, то не взыщи.

В деревню обозники вернулись вроде бы как победителями, со знаменем за ударную работу, но без лошадей. Больше половины поголовья потеряли. А сохранившиеся лошадёнки уже ни в плуг, ни в борону, ни на другую тяжёлую работу не годились. Пришлось коров к упряжи приучать, а на будущее быков разводить. Знали колхозники, что не вся еще работа на лесозаготовках выполнена, не последний раз обоз снаряжать придется.

Никогда еще не доводилось мальцевским мужикам на коровах земельку к севу готовить. Бегал по полям Т. С. Мальцев, с ног валился: не так все делалось и не вовремя. Как ни старались, с севом почти на месяц запоздали, хоть и начали в установленные сроки.

Не стоит и забывать, что период 1930‒1931 гг. – время уничтожения кулака как класса, а точнее, середняка, так как кулака уничтожили еще во время гражданской войны. В Курганском округе, например, в 1930 году выселили 15 тысяч семей, еще 12 тысяч в 1931 г. А еще правоохранительные органы усердно вели борьбу с антисоветской и контрреволюционной деятельностью, принадлежностью к контрреволюционным организациям, неизменно находя свои жертвы.

В это же время создается главное управление лагерями (ГУЛАГ). Возраст для смертной казни снижается до 12 лет. В 1932 году вводится паспортная система, дискриминирующая крестьянство: селянам выдают паспорта лишь по особому разрешению. В результате колхозник превратился в крепостного раба, не имевшего возможность даже выйти из своего села без особого на то позволения. А оплачивать крестьянский труд стали по остаточному принципу. Вначале надо выполнить государственный план поставок (а он в сезон уборки нередко еще и увеличивался), потом с долгами рассчитаться, семена засыпать, а остаток, и то при разрешении районного руководства, распределить на трудодни. Остаток же чаще всего был так мал, что и делить нечего.