Иван Поляков - Донские казаки в борьбе с большевиками

Было видно, что начальник штаба Походного атамана уделяет чересчур большое внимание лицам, предлагавшим услуги по организации партизанских отрядов, наивно веря, что эти люди каким-то чудом смогут достать нужных бойцов. На этой почве появилось много лиц, которые, обычно украсив себя с ног до головы оружием, уверяли начальника штаба, а иногда Походного или Донского Атамана, что они смогут сформировать отряды и найти людей. Для этого им необходимы только официальное разрешение и, главное, деньги. Им верили, хватаясь за них, как утопающий за соломинку.

В результате произошли огромные злоупотребления казенными деньгами, распутывать которые мне пришлось уже весной и летом 1918 года.

К моменту моего приезда в Новочеркасск Донское Правительство, именуемое «паритетным», доживало свои последние дни. Не касаясь этого вопроса подробно, я укажу только, насколько такое Правительство пользовалось авторитетом среди военных кругов, с одной стороны, а с другой – как сильно было его влияние на казачью массу. Возникло оно еще в декабре месяце 1917 года, под непосредственным влиянием Атамана Каледина, считавшего, что управлять областью, опираясь на одну часть населения, невозможно, необходимо к местным делам привлечь все население. Исходя из численного отношения казачьего и неказачьего населения края Войсковой Круг 3-го созыва, несмотря на горячие протесты некоторых депутатов, решил в конструкцию ввести арифметическое начало, – паритетное. Так создался пресловутый паритет.

Предполагалось, что привлечение к управлению краем элементов неказачьего происхождения, поможет избегнуть осложнения внутреннего характера, будет вырвана почва для агитации большевиков и иногородних, обвинявших казаков в захвате власти на Дону за счет «трудящихся масс», и вместе с тем иногородние станут на защиту области.

В результате такого решения после состоявшегося 29 декабря 1917 года съезда иногороднего населения к коллективу из 16 казачьих членов Правительства (8 членов Правительства и 8 Войсковых «есаулов» с правом совещательного голоса) было пристегнуто еще 16 членов от неказачьего населения (8 членов Правительства и 8 эмиссаров).

Курьезно то, что выборы членов Правительства происходили от округов по принципу популярности и хорошей репутации в округе, независимо от их способности быть полезными советниками и действительными помощниками Атаману в предстоящей огромной и ответственной работе. Кроме того, портфели разбирались уж после выборов и потому никто заранее не знал, для какой роли и работы он предназначается. К этому следует добавить, что представители неказачьей части правительства, большей частью – случайный элемент на Дону, не были даже знакомы с особенностями краевой жизни, часто не обладали никакими специальными знаниями, без всякого административного опыта, с весьма ограниченным кругозором, ибо образовательный ценз некоторых из них не простирался далее ценза сельского учителя.

До известной степени то же самое было применимо и к представителям казачьей части Правительства. Но у них неопытность в административных вопросах и в управлении несколько компенсировалась знанием быта и особенностей жизни всего населения Донской области. Наконец, если вторые все-таки пользовались известным влиянием среди казачьей массы, то первые никакого авторитета среди иногородних не имели.

Думаю, что и этой краткой характеристики достаточно, чтобы представить себе убогую конструкцию многочисленного коллектива, составлявшего Донскую власть.

Каждый вопрос решался миром, председательствовал Атаман, блистал своим красноречием донской Баян – его помощник М.П. Богаевский. Происходили ежедневные жестокие словесные дебаты. После бесконечных словопрений выносились кой-какие резолюции, чаще всего запоздалые, ибо жизнь, идя быстрым темпом, опережала их. Весьма ярко работу донского Правительства рисует член его Г.П. Янов, говоря: «Все заседания Правительства происходили в зале бывшего Областного Правления [18] Донская Летопись. Том II, стр. 182 и 183. и имели характер политического собрания, а не делового заседания правительственного органа. С первых же дней функционирования власти «Объединенное» донское Правительство оказалось разъединенным. Казачьи представители «Паритета», стараясь создать деловую обстановку управления, неизменно встречали со стороны некоторых неказачьих представителей умышленное непонимание нагромождающихся событий и «политическую обструкцию» во всех вопросах, касающихся как обороны, так и внутреннего распорядка в крае. Выступления в заседаниях проф. Кожанова, швейцарского подданного Боссе и эмиссаров Воронина и Ковалева постепенно создавали убеждение, что в донском Правительстве не так уж единодушно смотрят на необходимость борьбы с большевиками и не все благополучно со стороны большевизма… После первых же дней заседаний донского Правительства стало ясно, что представители неказачьей части, за исключением Светозарова, Мирандова и Шошникова, со всеми эмиссарами являются не союзниками в деле борьбы с большевиками, а тормозом и что найти общий язык при создавшейся обстановке является невозможным. В связи с этим надежда на привлечение в ряды защитников Дона иногородних совершенно отпала: среди же «фронтовиков», в возвращающихся частях и в станицах, съезд «неказачьего» населения и «Паритет» дал новую возможность к уклонению от исполнения своего долга перед родным краем. Казаки «фронтовики» перестали нападать на «добровольцев» и партизан, перестали обвинять Войсковое Правительство и говорить о «контрреволюции», организуемой на Дону, но зато для успокоения совести выдвинули новый мотив: «иногородним теперь все дали. Их люди тоже в Правительстве. Пусть Правительство организует иногородних. Пойдут они против большевиков – и мы возьмемся за винтовки. А одним нам большевиков не осилить».