Алексей Толпыго - Загадки истории. Злодеи и жертвы Французской революции

Мирабо был на балу, вел котильон, но после бала исчез. Куда? Этого пока что никто не знал. Но мы знаем: он скрывался в покоях маркизы, а при малейшем шуме прятался в большом шкафу.

Несколькими годами позже, когда у обоих любовников за плечами был уже трагический опыт тюрьмы, разлуки, смертного приговора, произошла последняя встреча Мирабо и Софи. Явившись к своей возлюбленной, Мирабо узнал тот самый шкаф, в котором он прятался несколько лет назад. Шкаф был тот же, но любви уже не было. Впрочем, это будет не скоро, а пока что любовники провели вместе несколько счастливых дней, но… в людской обратили внимание на резко возросший аппетит маркизы. Мирабо пришлось перебраться в другой дом, откуда он вечерами навещал Софи. Однажды Мирабо застали перелезающим через забор и погнались за ним, как за вором. Мирабо остановился, назвал свое имя слугам и попросил, чтобы его провели к маркизу. Тому он наплел, что был в Берне, сейчас возвращается в Париж по вызову военного министра и просит его о ночлеге. Как ни странно, и это ему сошло с рук; а наутро Мирабо снова исчез, чтобы продолжить свои приключения.

Он объявился в Дижоне, столице Бургундии. Туда уехала и Софи – к своим родителям. Но оказалось, что встречаться, когда за Софи следили родные, еще труднее, чем когда она была при муже. Вскоре семья Софи добивается нового ареста Мирабо, он в замке Дижона.

Однако можно было думать, что и на этот раз ему все сойдет с рук. Во-первых, правитель провинции месье Монтеро сочувствовал и любовникам вообще, и лично Мирабо; кроме того, как раз в это время у власти в стране стояло либеральное правительство Тюрго-Мальзерба. Мальзерб собирался освободить Оноре Габриэля, но должен был считаться и с его отцом, который опять требовал строжайших мер против сына [14]. Пока он колебался, произошли политические перемены: Тюрго был уволен в отставку, Мальзерб из солидарности последовал за ним. Напоследок он дал Оноре только один совет: поскорее бежать за границу. Тот не преминул это сделать, тем более что месье Монтеро не только посмотрел на это сквозь пальцы, но и снабдил «беглеца» почтовой каретой. Мирабо оказался в Швейцарии, в относительной безопасности.

А в августе 1776 года Софи Монье, после нескольких неудачных попыток, наконец удается бежать из Франции, и в маленьком городке Верьер она падает в объятья своего любовника. Несколько дней они наслаждаются безоблачным счастьем. К тому же Софи оказалась достаточно предусмотрительной и прихватила с собой солидную сумму денег (другое дело, что для Мирабо никакая сумма не оказалась бы достаточной). Затем они перебираются в Голландию.

Но теперь у Мирабо слишком много врагов, умение их создавать себе – одна из характерных его черт. Собственный отец, клан Мариньянов (родня его жены), маркиз Монье, клан Рюффе (родня Софи) – вот неполный перечень. К этому надо добавить, что правительство, если и не смертельный враг Мирабо, то уж никак не друг – после его обличительных памфлетов.

И вот над любовниками чинят суд, скорый и суровый. За «обольщение и похищение» Софи Монье граф Мирабо приговаривался к отсечению головы, а «похищенная» – к пожизненному заключению с проститутками (или, как это тогда называлось, «в доме для падших женщин»).

Пока что это решение было заочным. Но в момент его вынесения оба любовника были уже в лапах полиции, правда, голландской; но их следовало выдать французским властям. И какое-то время их охраняло только одно: долги, которые Оноре успел наделать в Амстердаме. Республика была буржуазной, и кредиторы не потерпели бы, чтобы их должнику отрубили голову, пока он не расплатился.

Но и это не помогло Мирабо. Отец из мести сыну согласился гарантировать его голландские долги, и экстрадиция состоялась. Маркиз торжествовал: «Я все-таки упрятал его под замок [он все же не хотел казни сына, и без особого труда добился ее замены пожизненным заключением. – А. Т. ], хотя все желали, чтобы я предоставил его собственной судьбе. Моя совесть, которую я вопрошаю каждый день перед Богом в отношении этих людей, моя совесть говорила мне, что каковы бы ни были преступления, кои он сеет направо и налево, его судьбой в конечном счете будет колесование – и правосудие свершится над преступником, который носит наше имя».

Власти оказались более человечны, чем отец. Софи направили все-таки не в Сен-Пелажи (заведение для беременных проституток), а в исправительный дом. Это было менее позорно, но тоже не сахар. Софи делила комнату с четырьмя заключенными, одна из которых была безумна. В заведении было много буйных сумасшедших.