Сергей Кремлёв - 1917

Если быть точным, Ленин не принимал на РСФСР царских долгов единолично, этот пункт у Ленина выглядел так: «все правительства, фактически существующие на территории бывшей Российской империи, признают свою ответственность за финансовые обязательства бывшей Российской империи по отношению к иностранным державам и гражданам этих держав».

Иными словами, Ленин «делился» ответственностью за царские долги с Колчаком, Деникиным, Юденичем, Петлюрой, меньшевистским правительством Грузии, дашнакским правительством Армении и так далее. Но при этом Ленин был готов немедленно пойти на признание сложившегося на территории России политического статус-кво при условии, что внешний мир предоставит возможность населению России, находящемуся под властью тех или иных правительств, самому решать свою судьбу и будущность Российской государственности.

Ясно, что если бы предложения Ленина были Антантой и США приняты, это не означало бы сохранения навсегда «белой» Сибири, «желтеющего» Дальнего Востока, «жовто-блакитной» Украины и т. д., навечно отделившихся от великорусского ядра России. Сама логика истории и социальная практика, проводимая очень по-разному разными «правительствами, фактически существующими на территории бывшей Российской империи», привели бы народы России под «единую и неделимую» руку Ленина. Но, как это на удивление точно сформулировал буржуазный либерал (либерал в классическом понимании) Буллит, позиция большевика Ленина позволяла предотвратить насильственный передел России, то есть прекратить братоубийственную внутреннюю войну.

Миссия Буллита прибыла в Москву ранней весной 1919 года. Если бы она увенчалась успехом, – а она провалилась не по вине Ленина и большевиков, а по вине Вильсона и западной олигархии, – то уже весной 1919 года поля России засевались бы зерном, а не осколками снарядов и поливались бы п о том, а не кровью. Мирное воссоздание России могло бы начаться почти на два года раньше. Однако позиция США и Запада сорвали эту возможность.

Возмущённый Буллит 17 мая 1919 года подал в отставку с поста помощника председателя государственного департамента и атташе американской комиссии по ведению переговоров о мире. В открытом письме Вильсону Буллит заявил: « Россия, „большое испытание нашей доброй воли“, как для меня, так и для Вас, не была даже понята… Мне жаль, что Вы не сражались до конца за наше дело и что Вы питали столь малое доверие к миллионам людей, которые, подобно мне, верили в Вас ».

А много позднее, во второй половине 1930-х годов, в своём совместном с Фрейдом труде Буллит высказал очень трезвую мысль, значение которой с годами не только не утратилось, но лишь возрастает, и эту мысль неплохо было бы освоить в мире, но особенно в России и США, всем – от Владимира Путина и Дональда Трампа до юнцов, лишь вступающих в жизнь.

Буллит писал:

«Последствия отказа Вильсона обратить внимание на вопрос о России были значительными. Действительно, мы даже по сегодняшний день не знаем, сколь колоссальны могут быть последствия этого. Может оказаться и так, что отказ Вильсона перегружать свой „однонаправленный разум“ Россией в конечном счёте окажется единственным, самым важным решением, которое он принял в Париже».

Немалый человеческий масштаб личности позволил Буллиту подняться до догадки о том, что судьба Советской России и фактор Советской России оказываются важнейшими элементами общемировой судьбы. Однако буржуазная ограниченность Буллита не позволила ему понять, что в тупом, злобном, ограниченном и ненавидящем неприятии Советской России сказался «однонаправленный разум» не столько лично Вильсона или там Лансинга, сколько «однонаправленный разум» мировой олигархии как таковой, нацеленной лишь на сохранение любой ценой своих незаконных привилегий и права реализовывать свои необузданные вожделения. Как говаривал Вильсон: «Мы должны отстоять новый порядок, если можно – добром, если потребуется – злом».

Но отстоять частнособственнический мировой порядок можно лишь злом.

Вот они его злом и отстаивали.

И отстаивают.

За день до президентских выборов 1916 года, когда в Америку уже два года лился золотой поток, преобразованный из потоков крови, Вильсон самодовольно заявил, что ресурсы национальных банков США на 3 миллиарда долларов (тогдашних!) превосходят совокупные ресурсы Английского банка, банка Франции, Русского банка, Берлинского рейхсбанка, банка Нидерландов, Швейцарского банка и банка Японии. Поэтому, утверждал Вильсон, США «готовы вести» мир «по пути, ведущему к свету», и заключал: «Мы можем определять сами, кого нам финансировать, а кого нет. Мы находимся в процессе такой трансформации мира, которая позволит нам определять политику любой страны».