Рустем Вахитов - Революция, которая спасла Россию

Точно так же, как если в 1918 г. можно было обманываться относительно целей «белых», которые претендовали на роль истинных патриотов и защитников всех классов и сословий России – от дворян до рабочих, то в 1920 г. стало понятно, что приход к власти белых означал бы возвращение помещичьего землевладения и частного капитала, конституционную монархию или либеральную республику, отсутствие федеративного начала государства, заметное влияние на политику России стран Антанты – Англии, Франции, США. Победа большевиков стала возможной не вследствие их исключительной жестокости, в какой можно обвинить все стороны, участвовавшие в гражданской войне, и не вследствие их «лживой умелой пропаганде», в каковой также изощрялись и «белые», изображавшие из себя российских патриотов за английские деньги, а благодаря компромиссу большевиков с подавляющим большинством населения России.

Большинство же составляли вовсе не пролетарии, которых еще в советские времена было принято рассматривать как единственную верную опору советской власти и выступления которых принято было рассматривать как решающий фактор в расшатывании самодержавно-дворянского государства. Увы, это не соответствует исторической истине. Пролетариев в России было не так уж и много – всего только 15 миллионов на всю 200-миллионную страну. Их забастовочная активность в период 1900–1917 гг. хотя и была достаточно высокой, но вряд ли могла считаться «последним гвоздем в гроб царизма и капитализма». Да и после 1917 г. не все рабочие поддерживали большевиков и Советскую власть. Например, немало петроградских рабочих вышли на знаменитую демонстрацию в защиту Учредительного собрания, рабочие Ижевских заводов в 1918 г. под влиянием пропаганды меньшевиков перешли на сторону Колчака. Наконец, пролетарии были сосредоточены в Европейской части России, в немногих промышленных центрах, а также вдоль железных дорог. Конечно, большевики могли рассчитывать на поддержку части рабочего класса в этих центрах крупной промышленности, прежде всего в столицах – Москве и Петрограде. И действительно, из столичных рабочих формировались отряды Красной гвардии, которые сыграли свою роль в вооруженном восстании в Петрограде. Однако, для того чтобы обеспечить поддержку Советской власти по всей нашей огромной стране, одних усилий рабочих было маловато. И тут мы подходим к сословию, которое является ключом к пониманию событий 1917–1921 гг.

Настоящее большинство населения империи составляли крестьяне. Их было более 85 % всего населения, а если учитывать, что армейские низы также сплошь состояли из крестьян, то и более 90 %. Очевидно, что без пассивного или активного согласия крестьянского сословия в России начала XX в. ни одно крупное политическое преобразование произойти бы не смогло.

Однако при анализе ситуации тех лет крестьянство, как правило, остается в тени. В лучшем случае его воспринимают как пассивную несамостоятельную массу, которая шла, хотя и не всегда уверенно, вслед за сознательными пролетариями и возглавившими их большевиками. В худшем случае, в антисоветском варианте описания событий, крестьянство изображают как темную забитую массу, не понимавшую в силу отсталости и невежества, «где его счастье». Такой взгляд на крестьянство связан прежде всего с его элементарным незнанием со стороны людей города. Крестьянство в России начиная с XVIII в. было особым миром, который жил по своим законам, отличающимся от правил жизни образованных, средних и высших слоев населения Российской империи. Реформы Петра Великого раскололи Россию на две неравные части. Первая, высшие и городские сословия – дворянство, духовенство, интеллигенция, – впитали в себя европейские ценности и постепенно стали себя ощущать частью Европы, вторая, крестьянство, осталась верна идеалам допетровской московской Руси. Пропасть между верхами и низами русского общества росла от века к веку и достигла критических размеров именно в начале XX в. Историк Г.В. Вернадский отмечал, что в России 1900–1917 гг.: «Массы крестьян в сельской местности жили в соответствии со стандартами XVII в. и только начинали выходить из этой эпохи, в то время как горожане уже ощутили дух XX столетия». Иными словами, российские крестьяне сумели в XX в. сохранить живой осколок традиционного общества, давно уже разрушенного на Западе и замененного механистической бездушной и безбожной буржуазной цивилизацией.

Конечно, представителям европеизированных сословий России, которые сплошь были европоцентристами, крестьяне казались отсталыми, забитыми и невежественными, поэтому их зачастую и не принимали в расчет, смотрели на них как на ведомых, которых нужно осчастливить достижениями европейского просвещения, при этом мнения самих крестьян об этом никто знать не хотел. Вместе с тем сам крестьяне смотрели на себя совершено иначе: они видели в себе корень народа, они гордились своим трудолюбием, благодаря которому они смогли выжить, да еще и накормить город и господ в условиях сурового северного климата, не благоприятствующего сельскому хозяйству. Они видели в себе последних представителей Святой Руси, сохранивших свет истинной веры во мраке иноземного безбожия, в которое впали господа.