Анатолий Корчинский - Это было недавно, это было давно! К 75-летию Великой Победы. О жизни и борьбе поколений былых и нынешних времен. Издание 2-е, дополненное

В румынской армии из одежды выдавали только верхнее обмундирование, а нательное белье было свое, самотканое (наподобие половиков). Румыны ходили по домам и забирали для себя нательное белье. Если в доме им что-то понравилось, давали команду отнести в примарию. Из оставленных в селе румынских солдат только один умел читать и писать.

У нас в селе было несколько молдавских семей, по их заказу румыны забирали имущество и еду у других селян и тащили к ним.

Всех детей заставляли молиться богу и изучать молитвы, причем не только на русском, но и на румынском языке. Кто не выучил молитву, того пороли нагайкой. Я плохо знал «Отче наш» и мне врезал румын нагайкой, а старшему брату Грише досталось так, что он неделю не смог сесть. Таким образом, меня на всю жизнь отучили молиться богу, насилие сыграло в обратную сторону. Когда я видел, что идет румын, я прятался так, что меня потом долго искали даже свои.

У отца было много друзей, они часто у нас собирались и проводили время за стаканом вина. Я часто наблюдал за ними с печки. Отец всегда приглашал меня, наливал маленький граненный стаканчик вина, я говорил всем: «Васе здоровье (я картавил)», чокался и выпивал, затем отец провожал меня словами «Толик иди на печку спать!». Возможно, это меня сделало устойчивым к спиртным напиткам. В молодости я смог выпить пол-литра водки и спокойно идти на танцы, и выглядел как слегка выпившим.

С ребятами, несмотря на угрозы жесткой расправы, мы старались отомстить румынам, то бросить камнем из кустов, то разбить стекла окон, когда они лягут спать. Однажды румын валялся пьяным на улице, так мы его измазали мазутом от ног до головы.

Отступали через наше село уже немцы. Мать, чтобы не выгнали нас из дома (была ранняя весна, холодно), повязала мне и сестренке голову платком, посадила на печь и сказала, что мы больные. Отец прятался в тайнике, чтобы его не увезли с собой немцы. Мы сидели на печи, немцы сидели за столом и кушали. Немец увидел нас на печи, взял шоколадку и бросил нам, по-видимому, у самого были дети. После румын было странно это видеть.

У нас была собака Пеля, ее отдал папе немец из ближнего хутора, когда началась война и всех немцев немедленно выслали в глубь СССР. Собаку Пелю чуть не застрелили румыны, он готов был их разорвать, и мы прятали его в сарае. Пеля, услышав немецкую речь, не лаял, мотал хвостом и ластился к ним. Значит, собаки знают язык.

Немцы ушли, вбегает власовец-украинец: где хозяин-председатель? Мама говорит, нет, он перевернул стол, кровать, прикладом развалил печь, меня с сестренкой сбросил с печи на пол, разбросал все по комнате, выбежал во двор. Пеля на него набросился, и он его застрелил. Этих предателей наши в плен не брали, а стреляли на месте. Зверь чувствовал свою гибель.