Василий Рязанов - Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 1

Сходная информация и в других энциклопедиях и на интернетовских сайтах, хотя на некоторых и более полная.

В Интернет-энциклопедии Кирилла и Мефодия его имя стоит в одном ряду с другими лучшими военачальниками всех времен и народов. Правда, я не знаю, по каким критериям выбирались военачальники в этот список. Рязанов, скорее всего, попал туда как генерал и дважды Герой. Там он недалеко от Сталина. Открывается этот алфавитный список фамилией маршала авиации Ф.А. Агальцова, старого друга и соратника В.Г. Рязанова, так отзывавшегося о нем: «Я понимаю, почему наш корпус стал таким. Рязанов был образованнейшим генералом Советской Армии. Он имел высшее политическое образование, окончил оперативный факультет Академии имени Жуковского. И всю жизнь учился сам, учил других и заставлял это делать нас… В этом – все успехи корпуса». Учеба понималась Рязановым не просто как накопление знаний, а выход за пределы наличной ситуации, необходимость движения, когда надо не проживать среди застывших представлений и прагматических потребностей, а двигаться, нарушая границы, балансируя над пропастью. Он осознавал, что часто конкретное даже детальное понимание вещей и процессов может быть просто предрассудками культурной традиции, и жить следует, рискуя, но не ради риска, а ради жизни, чтобы не омертветь и не упасть, остановившись. Человек, как ядерный реактор, живет в критическом состоянии.

Сейчас уже другие войны. И герои новые. Но хотя бы для истории хочется сохранить. Все конечно, и времена жизни любых систем, в том числе и людей, – тоже. На основе такого рода соображений можно даже построить весьма плодотворную и общую физическую теорию, в чем-то пересекающуюся с причинной механикой Н.А. Козырева, у которого поток времени создает энергию звезд. Печально, что уходит память о замечательных людях и их славных делах, но ничего не поделаешь: все умирает – и память тоже. Страсти, борения, искания, гибель и самопожертвование, – все уходит в прошлое, в стирающуюся историю. Все смывает поток времени, рождая новую жизнь. Все настолько временно, мгновенно… Птицы и звезды, люди и звери… Главное душа и дух!

Я тоже Василий Рязанов, младший сын В.Г. Рязанова, он Георгиевич, а я – Васильевич. Чтобы не путали, а то в Интернете В.Г. Рязанову приписывают авторство книги о нем «Командир гвардейского корпуса Илов», написанной через 30 лет после его смерти нашим дальним родственником, моим четырехюрдным братом и земляком Василия Георгиевича Леонидом Александровичем Рязановым в соавторстве с Н. Чесноковым. Сам Василий Георгиевич тоже писал книги, но не воспоминания, а по технике пилотирования, тактике ВВС. Эти книги не сохранились, видимо, все были уничтожены после ареста Рязанова в 1938 году.

Мне не было и трех лет, когда отец умер, так что я его и не помню. Но мне и братьям адресовано его письмо. Есть еще фотография, где я детской ручонкой с совочком для песка в ней обнимаю шею отца. В июне 1951, 27 числа, Рязанов написал письмо сыновьям и своей теще, их бабушке, бывшей тогда с ними (сам Василий Георгиевич вместе с женой, Ириной Борисовной, был тогда в отпуске в санатории):

«27.6.51. Дорогие мои сыны ребятушки: Васенька, Мишуха, Славик и дорогая Ольга Васильевна,

Здравствуйте! Пишем Вам с мамой с Кислых вод. Сначала мама зажурилась: «Ну зачем переехали, доживали бы в Ессентуках». А как я ей показал кусочек кисловодской красоты, она сразу успокоилась, т. к. Кисловодск много красивее Ессентуков. Ну, а мне Кисловодск нужен, т. к. у меня что-то болит сердце, а здесь как раз сердце и лечат. Времени для лечения осталось мало, ну пусть хоть врачи как следует разберутся: что такое, почему болит сердце и посоветуют, что делать дома, чтобы оно не болело так сильно. Будьте здоровы, мои дорогие, не болейте, живите дружно, весело. Осталось уж немного, скоро все будем дома в нашем родном, дорогом Святошине.

Крепко, крепко всех целую. Ваш папа (подпись)

Адрес: г. Кисловодск, санаторий военно-морских сил, к-та 111, Рязанову В.Г. ».

Он и раньше писал детям. Ниже будут приводиться его письма с фронта старшему сыну Георгию. Письма эти вызваны не только свойственной ему педагогической жилкой, – он в 19-летнем возрасте около года проработал учителем в родном селе, и всю дальнейшую жизнь учился сам и учил других, но и желанием в письме сказать что-то важное, передать это детям в предчувствии того, что сам уже сказать не сможешь. Георгию он писал в напряженные моменты войны, когда каждый день мог оказаться последним. В «нашем родном, дорогом Святошине» он уже не побывал. Он умер через десять дней в том же кисловодском санатории, не увидев детей, в ночь перед отлетом домой. Мама не зря волновалась, не хотела ехать в Кисловодск. Женщины чувствуют беду. Что же важного в этом письме. Что он любит детей, желает им здоровья, дружной и веселой жизни, что они ему нужны, – а это очень важная вещь, и нужно успеть сказать ее. Последнее же его письмо с планами возвращения домой адресовано теще: