Борис Соколов - Мата Хари. Авантюристка или шпионка?

Наиболее красочно эту версию живописал Эмиль Моссар:

«Мы опасались тягостных сцен отчаяния. Возможно, осужденная станет цепляться за своего защитника, который заставил ее поверить в возможность помилования? Мы как раз собирались задаться этим вопросом, когда адвокат попросил разрешения побеседовать с правительственным комиссаром.

– Мата Хари не может быть казнена этим утром, – сказал он. – Я формально протестую и прошу об отсрочке. Уголовный кодекс, Книга 1, Глава 1, статья 27 гласит: „Если приговоренная к смертной казни женщина заявляет, и проверка подтверждает, что она беременна, она подвергается наказанию только после родов“.

Все посмотрели на него с удивлением.

– Это невозможно, – заявил начальник тюрьмы. – Ни один мужчина не входил в ее камеру. Вы же сами действительно это знаете, дорогой мэтр.

– А если это был я!

– Ой! Вы? – воскликнул лейтенант Морне. – Но ваш возраст? Вам ведь более семидесяти пяти лет, я прав?

– Это неважно. Я обращаюсь к статье 27 Уголовного кодекса.

– Тогда доктор Соке сейчас приступит к осмотру, чтобы проверить ваше утверждение.

Мы заранее были уверены в результате осмотра. Но точно никогда не знаешь… Сомнения были возможны, ведь деликатное положение тоже случается неожиданно.

В кабинете начальника мы изучили также некоторые детали о здоровье осужденной, подробности такого рода, которые немного лишили ее образ поэтичности…

Время пришло…

Судьи ворвались, как смерч. Мата Хари спала. Ее слегка потрясли.

– Час правосудия наступил… Ваше прошение о помиловании было отклонено господином Президентом Республики… Вам нужно вставать… Будьте мужественны.

– Как? – удивилась осужденная. – Это невозможно!.. Это невозможно!.. Офицеры?..

Она заметила в группе своего адвоката.

– Будьте добры, подойдите, – обратилась она к нему, протягивая руку.

Защитник, наклонившись к ней, прошептал несколько слов тихим голосом. Мы услышали:

– Маргарета, если вы хотите… беременная… Уголовный кодекс… Скажите, что это – статья 27.

Доктор Соке приблизился.

– Маргарета, я умоляю вас об этом, позвольте себя осмотреть, – дрожащим голосом твердил адвокат.

Осужденная внезапно повернулась на звук, убирая покрывало. Она села, показав голые ноги, и сказала с бунтарской интонацией, сильным голосом:

– Нет! Нет! Я не беременна. Я не хочу прибегать к этой увертке… Нет… Бесполезно меня осматривать. Я встаю…

И одним махом она поднялась в своей рубашке из белой грубой ткани, позволяющей увидеть ее грудь.

– Младшая сестра Мари, передайте мне мое красивое белье, которое мы отложили, там высоко, на полке.

Пастор Дарбу говорил ей что-то на ухо.

– Да, сейчас.

И она спокойно оделась, лишь с небольшим содействием обеих помощниц.

– Могу ли я надеть корсет?

И после одобрительного жеста начальника тюрьмы:

– Дайте мне также еще и мой тайник-корсет в кружевах… Подержите расческу…

В то же самое время она встала на колени у ног пастора. Он взял жестяную кружку, наполнил ее водой и вылил ее на голову Маты Хари, в то время как она, все еще стоя на коленях, продолжала причесываться.

Это было что-то вроде крещения. Я не понял эту церемонию у протестантки. Мне сказали, что это был специальный обряд у одной из сект лютеранства.

Помощницы зашнуровали на ее ногах красивые ботинки: почти все, что осталось от ее былой роскоши.

– Теперь мои перчатки.

Она их долго застегивала, тщательно. Потом ей передали шляпу.

– Так будет в порядке, не так ли, мэтр? – обратилась она к своему адвокату. – Но мне нужны мои булавки в шляпе.

– У нас их нет, – сказала младшая сестра Мари.

– Это запрещено правилами, – пояснил начальник тюрьмы.

Секретарь суда капитан Тибо выдвинулся вперед, с карандашом и листком бумаги в руке:

– Есть ли у вас признания, которые вы хотели бы высказать?

– Я? – встрепенулась Мата, как в гневе. – У меня нет ничего, о чем надо сказать вам, и даже знай я что-то, о чем следовало бы рассказать, именно вам я об этом и не сказала бы.

И она презрительно пожала плечами, с пренебрежением взглянув на офицеров».

Все это описание ничего общего с действительностью не имеет. Не говоря уж о том, что тогда, когда Мата Хари одевала свой последний наряд, из мужчин с ней оставался только доктор Бизар, а с пастором она вообще осталась наедине. Вопрос о беременности был вызван не будто бы прозвучавшим заявлением мэтра Клюне, а всего лишь являлся частью обязательной процедуры перед казнью.