Василий Кириллов - Прага сквозь века

Комические и трагические эпизоды непостижимым образом переплетены в чешской истории. Когда-то, в Средние века, на Карловом мосту ещё возвышался деревянный крест с Распятием. Он был хорошо виден из окон дворцов на Градчанах. В 1419 году крест был уничтожен гуситами, поскольку неизменно служил для пражан печальным местом, где осуждённые на казнь приносили свою последнюю молитву.

С восстановлением королевской власти в Чехии крест восстановили. И опять ему пришлось простоять не более века. Чешская королева Елизавета Стюарт – жена Фридриха Первого (прозванного в народе «Зимним королём») – в своё время начала часто высказывать недовольство, что крест на Карловом мосту слишком большой и мешает ей смотреть на Старую Прагу. Поговаривали, что однажды зимой, проезжая через Влтаву на санях, она даже произнесла фразу о том, что, дескать, не может больше видеть «этого нагого бородача на кресте».

Королю Фридриху так надоели постоянные упрёки и нарекания его «благоверной» супруги, что ему пришлось некогда приказать сбросить крест в воду. Однако уже вскоре на том же месте появилось каменное изваяние «Голгофы». Навсегда покидая Прагу, после проигранной её мужем битвы на Белой горе (8 ноября 1620 года), Елизавета Стюарт была вынуждена снова проехать через реку и увидеть восстановленную каменную скульптуру с распятым Христом.

Множество статуй на парапетах Карлова моста – это уже наследие эпохи барокко! В своём роде дань славному историческому прошлому. Целых 30 фигур святых, воссозданных руками талантливых скульпторов! Они были призваны стать символом возрождения в Чехии католической веры после затянувшихся гуситских войн. В скульптурах было ярко запечатлено соревнование двух разных творческих концепций. Статуи Фердинанда и Микаэля Брокофа зрительно производят ощущение мощи, а Матиаша Брауна, напротив, больше тяготеют к изяществу и грациозности.

Летние впечатления обычно самые яркие и запоминающиеся. Так уж устроен человек, что ему всегда ближе ощущение тепла и солнечного света. Между тем, в зимнюю пору Карлов мост, наверное, не менее экстравагантен. Ненароком вспоминается, как в своё время описал его в своём известном романе «Голем» австрийский писатель Густав Майринк. Рассказывая о похождениях главного героя произведения, он отметил:

«Я шел под арками переплетающихся улочек Старогородского Кольца, мимо бронзового фонтана, изящные барочные решётки которого были сплошь увешаны сосульками, дальше через каменный мост со статуями святых и с фигурой Иоанна Непомука.

Внизу клокотала река, в дикой злобе ударяя в каменные быки.

Мой полусонный взгляд упал на выщербленную песчаниковую фигуру святой Лутгарды, обречённой на невыносимые страдания; хлопья снега густо лежали на веках кающейся мученицы и на цепях, сковавших простёртые в молитве руки.

Арки ворот втягивали и выталкивали меня. Передо мной медленно проплывали дворцы, с их резными торжественными порталами, внутри которых львиные головы на бронзовых кольцах раскрывали свои пасти».

Позволим себе и далее обратиться к литературе, чтобы хотя бы в воображении представить то, как чешская столица выглядела в прошлом, в канун наступающего ХХ столетия, когда в архитектурном облике города стали происходить разительные изменения и его жизнь наполнилась бурной динамикой.

«Вечер» (иллюстрация с картины чешского художника Я. Шиканедера)

Пауль Леппин в своём произведении «Один год из жизни Северина» воспевает Прагу в сумерках, когда дома и улицы медленно погружаются в ореол таинственности. Говоря о внутренних ощущениях Зденки – подруги Северина, писатель замечает:

«Она научилась любить Влтаву в сумерках, когда отражение фонарей с набережной мерцает в зыби вод… Понемногу Зденка поняла тихий говор города, к которому Северин оказался привычнее, чем она, чешская девушка. Ей открылось, что среди потемневших от времени стен, меж башен и дворцов, в этой небывалой холодности, в Северине живет затаённая фантазия, заставляющая вновь и вновь выходить на улицу с чувством, что сегодня его обязательно встретит Судьба».

Пауль Леппин, невольно входя в образ своего героя, вкладывает в его мысли частицы собственных живых воспоминаний. Он пишет:

«В нем зашевелились остатки былых чаяний. По ту сторону реки раскинулась Мала Страна. Он смотрел на неё и Карлов мост, на котором парами, как школьники, стояли скульптуры в длинных церковных одеяниях. Воздух ещё веял Днём Яна Непомуцкого, и тихие воды несли опавшие цветы влтавской акации к ногам святого. С моста не успели убрать деревянные леса со стеклянными лампадками перед статуей мученика: сюда каждый год из деревень приезжали паломники почтить своего покровителя. Северин вспомнил, что в детстве, и он с нетерпением ждал празднования памяти богемского святого. В канун этого события они с отцом шли на набережную, где уже толпился народ. С наступлением темноты зажигались фейерверки, и тонкие ракеты с негромким потрескиванием взмывали в небо. Под мостом проплывали украшенные огнями лодки, вверху перед алтарем святого Непомука молились крестьяне».