Виктор Боярский - NWT. Три путешествия по канадской Арктике

Джон хотел отрастить бороду, такую как у меня, но потом передумал. Заявив сегодня, что борода ему надоела, он побрился в той же миске, в которой мы обычно готовим завтрак. Однако здесь, в Арктике, это совершенно не страшно: овсянку, как известно, мылом не испортишь.

Чай закипел, все нормально работает – благодать! Жаль только, что вставать завтра рано придется.

Радиосвязь не удалась. Далекий Марв что-то непонятно кричал сквозь сиплый эфир – он так и не понял, куда мы собираемся переходить и зачем. После недолгой, но энергичной борьбы за прохождение радиоволн мы отключили Марва и принялись за ужин, решив, что лучше поесть нормально, чем упражняться в этой эфирной борьбе.

Вроде, все идет нормально, и я думаю, что завтра мы дойдем до озера, а потом уж придется менять курс и идти на юг, на Черчилл, петлять по речкам – чувствую, что там мы еще намотаемся.

Уилл сегодня после остановки подскочил к нашим нартам и потребовал свою долю карибу – пришлось дать, жалко старика. Попытался сторговаться с ним этой проклятой овсянкой, но не выманишь из него ничего. Я ему говорю: «Давай рис взамен овсянки, потому что овсянки у нас скопилось до черта, мы ее не едим практически», но он отказался, подлец. Ну, ничего страшного.

Благодать Божья, 19 апреля проходит, завтра 20-е. Когда выпадают такие минуты расслабления, я раз за разом возвращаюсь к мысли о необходимости поговорить с Уиллом о заключении какого-то контракта, связанного с моим участием в этих тренировочных экспедициях да и в главной тоже. С одной стороны, здесь все здорово, мне это очень интересно, я о такой жизни все время и мечтал, а с другой стороны, я понимаю, что для меня, человека семейного и, естественно, стремящегося к лучшей жизни, было бы непозволительной роскошью вот так просто тешить себя, путешествуя в разные стороны и при этом уезжая из дома довольно надолго. Мне представлялось вполне законным и естественным получать за свое участие какие-то деньги, тем более что я в отличие от Уилла не мог рассчитывать на то, что смогу получить их в качестве гонораров от лекций, публикаций и интервью, освещающих эти экспедиции, особенно в нашей стране, где подобная деятельность, хотя и приветствуется, но поощряется только морально. Путешествовать же исключительно ради собственного удовольствия представлялось мне непозволительной роскошью.

Тем не менее я всячески откладывал эти разговоры с Уиллом – все казалось, что момент неподходящий, да и тема мне вообще-то не нравилась. Кроме того, я примерно знал его ответ, который уже однажды слышал во время первых тренировок (точнее, работ без найма по строительству уилловского замка в Миннесоте в феврале 1988 года, когда мы готовились к экспедиции Трансантарктика). Этот ответ, скорее, представлял собой вопрос и в переводе на русский звучал как: «А зачем, собственно, орлам деньги?». Тем не менее, особенно после трудных переходов, когда мне выпадала большая часть работы по поискам пути и прокладыванию лыжни, я чувствовал, что разговора этого не избежать.

Продолжаем наше путешествие. Сегодня, мягко говоря, день рождения… Гитлера. Навряд ли бы кто-то из нас об этом вспомнил – этот день не отмечен красной краской в календаре у меня на Родине, да и здесь он, собственно, никогда не приравнивался ко Дню Благодарения. Однако события прошедшей ночи заставили всех нас вспомнить кровавого Адольфа сегодняшним утром.

Ночью отвязался Тэкс – одна из наших замечательных собак, не отличавшаяся, впрочем, особенным трудолюбием. Мы, лежа в мешках, не придали этому значения, потому что он все время отвязывался – одним словом, отвязанная была собака. Тень Тэкса периодически появлялась на стенке палатки, он рыл снег, ворчал, всячески пытаясь лишить нас заслуженного отдыха. То, что он совсем не старался скрыть факт своей незаконно обретенной свободы, впоследствии сыграло свою роль при вынесении ему приговора за содеянное, так как указывало на отсутствие изначально в его действиях преступного умысла, тем более что мы поленились вылезти из палатки и привязать бродягу, и это привело, в конце концов, к маленькой трагедии. Тэкс не только вскрыл наш любимый мешок – даже не мешок, а сумку с молнией, которая не открывается никак, но и полностью уничтожил наши запасы продовольствия с мясом.