Миша Бастер - Ассы – в массы

М.Б.Понятно. А двадцать первый век и молодежь? Есть ли какая-то разница с теми достаточно безмятежными и наивными советскими поколениями, верившими в рок и революционные изменения, и более прагматичным, прошедшим невзгоды и социальную катастрофу постсоветскими?

А.Т.Сейчас довольно вяло развивается рок, то есть, он вообще не развивается. К сожалению. Какие-то последние, по крайней мере для меня, убедительные рок-новости в нашей стране я услышал в конце девяностых годов. Будь то «Последние танки в Париже» или группа «Ленинград» или какие-то наши психоделические группы московские – это все на самом деле старая история. Тихо смердит «Наше радио» русским роком, скучная ситуация на самом деле. Рок – это музыка, которая интересна теми альтернативами, которые эта музыка предлагает. А у нас что-то с этим вообще никак. И это очень плохо.

А про молодежь – я не сторонник той точки зрения, что нынешняя молодежь, скажем так, не чета нам, что она прагматичная и какая-то бездушная, что «им бы только денег заработать». Молодежь всегда одинаковая, но жизненные обстоятельства заставляют ее по-иному действовать. У нынешней молодёжи гораздо больше пространства для маневра. Мы жили в достаточно черно-белой ситуации, теперешняя молодёжь живет по всему спектру. Разумеется, в нынешних рыночных условиях, в условиях максимального простора действия, она должна быть прагматичной, иначе это просто глупо. Не думаю, что у нынешней успешной молодежи есть какие-то особенные черты в отличие от предыдущего или предпредыдущего поколения. Я считаю, у нас вполне симпатичная молодёжь, а некоторые жлобы, карьеристы, лицемеры были во всех поколениях, не думаю, что процент их сейчас заметно выше, чем в шестидесятых-семидесятых.

Для меня же весь пафос второй половины восьмидесятых состоял в том, что это было единственное время в моей жизни, когда мой личный вектор совпадал с вектором всей страны. Все остальное время я жил против. Против системы, истеблишмента, государства. Это было и в советское время, и в девяностые годы, это есть и теперь. А единственное окошечко, когда все совпало, когда мне казалось, что все идет правильно, что можно что-то сделать, и у нас может быть свободная, но при этом честная и веселая авангардная творческая сторона – это период с 1986-го по 1991-й год. И по ощущениям, я себя искренне считаю именно восьмидесятником.