Александр Ефимов-Хакин - Так хорошо мы плохо жили

Всем известно, что в годы войны на тяжёлой мужской заводской работе трудились подростки, а проще говоря, мальчишки. Один из таких поступил на завод АРЕМЗ. Его работа заключалась в испытании коробок скоростей трёхтонных грузовиков. Испытав очередную тяжёлую металлическую коробку, он отбраковывал негодную с помощью ручного подъёмника. Помимо этого, в обязанности входило большой болванкой забить вал в подшипник и шпонку в вал. Коробки подавались по рельсам, и мальчишке при его невысоком росте приходилось подставлять под ноги деревянный брус. За свою трудоёмкую и ответственную работу он обеспечивался продуктовой карточкой высшей категории. Однако, как-то случилось, что за два опоздания на 5-10 минут парнишку прилюдно судили в кинотеатре «Родина», что на Семёновской площади, и постановили давать в течение полугода продуктовую карточку второй категории и удерживать четверть от зарплаты. А мальчишке-

то только 14,5 лет, но поблажек не было.

Рядом с ним трудились сироты, вывезенные из блокадного Ленинграда, в большинстве своём серьёзно больные. Так, 18-летнего Серёжу шатало от слабости, но других мужчин просто не было. Получив свой хлеб, Серёжа съедал его в первой половине дня. Заметив это, начальник цеха поставил его на бесплатные обеды, но тот по-прежнему был всегда голоден, еле таскал ноги и вскоре умер.

В течение нескольких послевоенных лет на ремонтно-

строительных работах в Москве можно было встретить пленных немцев. Проходя мимо, я обращал внимание на их радушные взгляды. Некоторые улыбались, вероятно, вспомнив своего такого же белобрысого сына.

В 1947 году отменили карточки, и прошло снижение цен, однако к покупательскому буму это не привело, так как произошла и девальвация – значительное понижение курса рубля. Оно затронуло в основном зажиточных. На жизни народа отразилось повышение налогов и введение госзаймов, называемых «добровольными», а в действительности обязательными минимум на месячную зарплату. Довоенные займы тоже конвертировались. Невысокий уровень жизни ещё более понизился. У народа осталось впечатление, что его «надули». Стремясь «выкрутиться» из тяжёлого положения, люди стали «ловчить», что приводило к уголовным наказаниям за «попытки подрыва денежной реформы».

На витринах центральных магазинов появились новые продукты, в частности эмалированные бадьи с черной икрой: зернистой, ястычной и паюсной. Магазины-гастрономы, такие как «Елисеевский», магазины на Арбате, Кузнецком мосту, в Петровском пассаже и другие, отличались богатством и даже помпезностью убранства: высокие потолки, огромные витиеватые люстры, зеркала и картины на стенах. Угловые стеклянные прилавки, горы консервных банок с крабами, красной и черной икрой. А как красиво и аккуратно выложены конфеты на вазах, банки консервов, мучная выпечка!

Фото 4. Витрина магазина на ул. Горького. 1947 г., Москва 5

Событием стала уличная продажа мороженого из белого нагрудного ящика, висевшего на шее продавщицы. Они обычно расхаживали по паркам, рынкам, электричкам. Холод поддерживался «сухим льдом» – углекислотой. Помню, как впервые мне купил отец мороженое: продавщица разрезала пачку пополам и затем ещё пополам – целая стоила слишком дорого. Как-то раз мальчишкой, почти прильнув к прилавку, я долго разглядывал витрину с пирожными, заворожённый их разнообразием, красотой и количеством.

Спустя год все это якобы изобилие продуктов оказалось показухой центральных магазинов. Эйфория быстро прошла из-за засухи 1946-47-х годов. Возник дефицит основных продуктов: муки, круп, сахара. Даже за хлебом люди выстаивали очереди с раннего утра. Снижение цен оказалось бесполезным, так как в стране товаров было немного (дефицит).

Фото 5. Гастроном № 2. 1947 г., Москва, Арбат.

«Широкий» ассортимент того времени 6

Особенно трудно жилось в провинции. По всей стране, как и в Подмосковье, мальчишки часто ходили по железнодорожному полотну собирать выпавший из вагонов уголь, чтобы затем обменять его на хлеб. И, голод не тётка, – приходилось и подворовывать. Например, исподтишка скидывать подмороженную картошку или свёклу с открытых платформ невзначай остановившихся товарных поездов. Конечно, гонялась вооружённая охрана, но до стрельбы обычно не доходило. Со времени войны у людей ещё не исчезла черта сострадательности. Сброшенная картошка или свёкла размораживалась в костре и чуть подпекалась, пока мальчишки изготавливали самодельные ножи. Для этого найденную на полотне проволоку клали на рельсы, чтобы расплющилась под колёсами проходящего поезда. Ножами очищали корнеплоды, резали и почти сырыми с удовольствием клали в рот под занимательные мальчишечьи байки.