Марианна Сорвина: 100 великих криминальных драм XX века

Рассматривая различные криминальные истории, неожиданно приходишь к выводу, что ХХ век начался фактически не с 1900-го года, а с 1914-го. До Первой мировой войны человечество еще продолжало проживать век XIX – с его зловещими тайнами и великосветскими драмами; с его вестернами и авантюрами. До мировой войны это еще был «маленький» век – личный и камерный, как сюита. И таковы же были его преступления: даже акты политического террора напоминали внутреннюю, психологическую драму – как жертвы, так и преступника.

И, коль скоро итальянцы внесли такой своеобразный вклад в мировую теорию о преступности в начале ХХ века, начинать рассказ следует именно с них – с роковых страстей и безмятежно солнечной Венеции, где так любили отдыхать европейцы, в том числе и наши соотечественники. Венеция того времени никоим образом не сочеталась с преступными намерениями, но там происходили драматические истории, характерные для начала ХХ века – страстные и зловещие, темпераментные и романтические. Но в основе этих историй чаще всего были совсем не романтичные деньги.

В те годы Венеция еще не кишела безумными туристами, а воды ее каналов не были загрязнены, как в наши дни, да и вообще экология напоминала о чудесных временах XVIII–XIX веков, когда русские художники вдохновенно писали венецианское утро, подернутое туманом, и маленьких изящных гондольеров на крошечных лодочках. Мир казался огромным, как рай, а человек в нем был спокоен и безмятежен. Но ХХ век надвигался неумолимо, а вместе с ним и та новая реальность, породившая запутанные преступления, в которые были вовлечены самые разные лица.

Очевидно, граф Комаровский тоже был безмятежен, потому что в то утро 22 августа 1907 года он мирно спал. Это спокойствие никак не вязалось с последующими свидетельствами о многочисленных угрозах, которые он получал по почте. 6 сентября пресса сообщала, что утром 22 августа «некто Наумов прибыл на гондоле к графу Комаровскому. Обманув бдительность прислуги, он проник в его спальню, произвел в графа пять выстрелов и не замеченным уехал из Венеции». Граф был тяжело ранен, но говорилось, что его жизни опасность не угрожает. Русскому консулу он заявил, что получил несколько писем с предупреждением: в Венецию прибудет русский с целью его убить. Значения этим письмам граф почему-то не придавал.

После покушения Наумов скрылся из Венеции, однако вскоре был арестован в Вероне, городе всемирно известных влюбленных, увековеченных Шекспиром. Ни один из выстрелов Комаровского не убил, но на этом дело не кончилось. Уже в первых числах сентября выяснилось, что граф находится при смерти. И тут события из солнечной Венеции перенеслись в педантично преданную законам и бюрократии Вену. Выяснилось, что именно там, в столице Австрийской империи, граф Комаровский перед тем, как отправиться отдыхать с подругой в Венецию, застраховал свою жизнь на полмиллиона франков. На оформлении страховки настаивала подруга – графиня из Киева Мария Тарновская, урожденная О'Рурк. При этом в Венеции она тайно от графа встречалась с любовником – неким мошенником Зайфером, поселившимся в том же отеле.

М.Н. Тарновская, П.Е. Комаровский и арестованный итальянской полицией Наумов

После покушения на Комаровского Тарновская успела сбежать из Венеции в Вену. Её приятель Зайфер был арестован австрийской полицией. Тут-то и выяснилось, что на самом деле он вовсе никакой не Зайфер, а московский адвокат, присяжный поверенный Донат Прилуков, склонный к роскоши и картежной игре. На свои увлечения адвокат истратил деньги клиентов и рассчитывал поправить дела с помощью страховки Комаровского. Вскоре он уже давал показания как организатор убийства, но утверждал, что истинным «мозгом» преступления была Тарновская, а сам он – жертва её женского обаяния и хитрости.

О, начало ХХ века! О, феминизированная эпоха поэтов и безумцев! Женщина-вамп безупречно организовала убийство. Безумно влюбленный юнец Наумов стал слепым орудием в руках коварной злодейки. Что это, как не бульварный сенсационный роман? Даже полиция поверила в эту пошлую романтическую историю. Равно как и во всякие психиатрические теории, появившиеся позднее с легкой руки 20 адвокатов, обслуживавших этот процесс. К арестованной графине даже приставили охрану, чтобы она ненароком не соблазнила присяжных и прокурора.