Юрий Емельянов: США – угроза миру

Казалось, что их знания и личные добродетели, их знания о великих поэтах, композиторах и ученых Германии, а также другие достоинства их народа превратно преломлялись в их национальном самосознании и лишь убеждали их в своем превосходстве над другими народами. В то же время шовинистические установки, которыми было пропитано национальное самосознание, исходили из того, что грабить другие народы – справедливо, мучить представителей других рас – дозволительно, поскольку другие расы якобы являются низшими.

И все же вряд ли стоит делать далеко идущие выводы на основе некоторых высказываниях отдельных рабочих-сталелитейщиков. Вряд ли подобные отдельные проявления националистических настроений и даже дикого расизма объясняли переход многих немцев, в том числе и рабочих на сторону Гитлера. Более вероятно, что главную роль в этом роковом выборе сыграла такая положительная сторона немецкого народа как любовь к порядку и их отвращение к хаосу.

Как и мои родители, многие советские люди всегда отмечали поразительную аккуратность и педантичность немцев в исполнении своих трудовых обязанностей и ежедневных домашних дел. Многие советские воины запомнили способность немецкого солдата привести в идеальный порядок свой окоп. Те, кто побывал в Германии в середине 1945 года, поразился с каким упорством немцы стали разбирать руины и восстанавливать страну. Поразительный пример того, как в разгар ожесточенных боев в Берлине в апреле 1945 году немец шел в точно назначенный срок на чисто профилактический прием к зубному врачу, привела писательница Елена Ржевская.

Восхищение таким поведением вместе с тем порой смешивалось с недоуменным удивлением. Мой отец однажды беседовал с одним немецким физиком, рассказавшем о том, как в годы войны он заработался и не пошел ночевать в дом, стоявший в десятках метрах от его лаборатории. Было уже утро и он, по устойчивой привычке начал бриться, чтобы не появиться перед домашними с небритым лицом. Раздался рев самолета, а затем послышался страшный грохот. Ученый сразу понял: его дом уничтожен американской бомбой. Решение, которое принял физик звучало неожиданным для моего отца: "Если я человек, то я добреюсь!" Он сначала методично добрился, а потом пошел смотреть на развалины собственного дома, под которыми погибла его семья.

Порой же подобный культ порядка приводил к явно неадекватным действиям. Еще в 1932 году в своей беседе с писателем Эмилем Людвигом

И. В. Сталин привел пример того, как большая группа социал-демократов опоздала на съезд партии только потому, что на платформе не оказалось кондуктора, которому следовало сдать билеты. Это преувеличенное уважение к существующему порядку поразило Сталина и других российских революционеров. В известной степени эта черта проявлялась и во многих ситуациях, мешавших социалистам, а затем и коммунистам Германии осуществить революцию.

Как справедливо показывает Василий Галин в своей книге "Политэкономия войны. Тупик либерализма", традиционный страх миллионов немцев перед хаосом и стремление обрести порядок любой ценой во многом объясняли их готовность подчиниться власти Гитлера. В дальнейшем же результаты политики Гитлера убеждали немцев в том, что организованная и упорядоченная Германия противостоит разрушительным силам хаоса и успешно одолевает их. Вплоть до поражений на советско-германском фронте миллионы немцев верили в превосходство немецкого порядка под руководством своего фюрера.

История свидетельствует о том, что германский народ был далеко не уникален в своем превращении из созидателя в беспощадного агрессора. Словно повторяя сюжет фантастического рассказа Р. Стивенсона про превращение добропорядочного доктора Джекилл в порочного мистера

Хайда, а затем обратно, многие народы планеты, известные своими созидательными достижениями и добрыми нравами, в ходе мировой истории не раз оборачивались в чудовищ, совершая грабежи, насилия и разрушения по отношению к людям иной национальности, расы или веры. А затем эти монстры обретали свою прежнюю праведную ипостась в своей родной, домашей среде. Правда, в отличие от рассказа Стивенсона снадобье, с помощью которого совершались эти парадоксальные трансформации, состояло из национального эгоизма, шовинистической веры в собственное превосходство над другими народами и было замешано на некритической оценке собственных реальных успехов, неоспоримых достоинств и несомненных добродетелей.