Александр Кулешов - Солдаты — сыновья солдат

Так или иначе, он спускается под белым куполом и яростно, самозабвенно кричит «Ура!»

Его относит к железной дороге, по которой мчится поезд. Затем Минов начинает понимать, что может опуститься как раз под колеса паровоза. Еще не хватало — благополучно спрыгнуть с неба и погибнуть под колесами поезда! Он начинает управлять парашютом, тянет лямки, стремясь придать полету желаемое направление. Никто не учил его этому. Здесь скорее действовала интуиция, чем расчет. Но в конечном итоге он опускается в стороне от пронесшегося с грохотом поезда.

Итак, первый прыжок совершен. Первый прыжок советского человека с самолета.

Поздравления, рукопожатия, газетные заголовки…

С тревогой в душе посылает телеграмму Баранову: «Первый прыжок удачно». Приходит ответ — поздравление.

Минов в соответствии с приказом прибывает в Нью-Йорк и отправляется в длительное путешествие по Америке, то самое, что запечатлели фотографии в альбоме. 16 000 километров, десятка городов, аэродромов, заводы. Во время этого путешествия он совершает свой второй прыжок.

Произошло это так.

Невдалеке от Лос-Анжелоса в городе Помона, проходили тогда соревнования парашютистов. Среди других сильнейших американских мастеров в них участвовал и рекордсмен мира Берт Уайт, незадолго до того совершивший прыжок с 8000 метров. Уайт сопровождал Минова в поездке по стране и предложил ему принять участие в соревнованиях. Участвовать так участвовать. Минов согласился.

Прыгать предстояло с высоты 400 метров в круг 35-метрового диаметра, как можно ближе к центру.

Минов прыгнул, раскрыв парашют на высоте 150 метров и приземлился удачно. Он занял 3-е место, а рекордсмен мира Уайт — 5-е! Это кажется невероятным, и тем не менее факт.

По существу, Минов оказался первым советским рекордсменом в прыжках на точность приземления.

Во время прыжка громкоговоритель возвестил зрителям: «Сейчас мистер Майнов выполнит для своего и нашего удовольствия прыжок с парашютом…» И он действительно испытывал несказанное удовольствие. Парашютизм засасывает…

Ему полагался приз — 75 долларов или равноценный предмет. Минов выбрал второе и попросил пишущую машинку с русским текстом, что и было исполнено.

В Америке Минов совершил и свой третий прыжок. Это произошло снова в Буффало. Дул сильнейший ветер — 11 метров в секунду. При таком ветре и сейчас обычно прыжки запрещаются. «Вас может унести неизвестно куда», — предостерегал мистер Маклоуд. «Ничего, не унесет, — настаивал Минов, — я приземлюсь в границах аэродрома». Тогда Маклоуд предложил поспорить на символическую сумму в 5 центов.

С волнением и беспокойством следили все, кто был на аэродроме, за полетом самолета, а потом за прыжком. Ветер со страшной силой пытался вынести русского за границы аэродрома, но не сумел: парашютист, как и говорил, приземлился внутри ограждения.

Маклоуд тут же расплатился за проигранное пари. Вручил Минову пятицентовую монету выпуска 1924 года с изображением величественного индейца в традиционном головном уборе из перьев.

Посмеялись.

А потом Маклоуд преподнес Минову сюрприз: на пути домой они заехали в поселок, где жил тот самый индеец, чей профиль был вычеканен на монете. Минова познакомили с ним, и в память об этой встрече и о своем третьем прыжке Леонид Григорьевич хранит маленький, стершийся кружок с изображением гордого профиля.

Минов вернулся домой в 1929 году с дипломом, с пусть небольшим, но практическим опытом прыжков и довольно значительными сведениями из области постановки парашютного дела, подготовки парашютистов, материальной части.

Теперь предстояло, осмыслив все это, применить на деле, с учетом положительного и отрицательного, с учетом полезного и бесполезного, а главное, с учетом того, что работать надо не в Америке, а дома, где парашютизм, так сказать, еще в колыбели, и его необходимо поставить на ноги.

26 июля 1930 года явился днем в какой-то степени историческим для советского парашютизма.

В этот день начались первые парашютные занятия с летно-подъемным составом ВВС РККА. Проходили они в Воронеже. Минов и его в дальнейшем верный помощник Яков Мошковский совершили показательные прыжки.

Наверное, сейчас кажется странным, что руководители занятий, долженствующие преподать науку парашютизма десяткам слушателей, сами имели за плечами всего ничего: Минов — четыре, а Мошковский и вовсе ни одного прыжка.

И все же прыжки прошли благополучно, все остались довольны. Во всяком случае через несколько дней армия насчитывала уже не одного, не двух парашютистов, а более тридцати.