Виктор Точинов - Дорога к Мертвой горе – 2, или По следам группы Дятлова

Юдин в подобной ситуации резко заболел. Или сказал, что заболел, чему никто не удивился — хроническое заболевание у него действительно имелось. Я поступил проще. Попросил остановить машину, вышел, взяв свою сумку. Сказал, что дальше не поеду. И исчез в глубине ивдельских дворов, оставив спутников ломать голову над вопросом: а что это было?

Вечер был прохладным. Пиво, купленное в каком-то местном ларёчке, тоже. Стоило подумать, что делать дальше. Но вместо того я сидел на лавочке в глубине дворов, пил пиво и размышлял о Юрии Юдине.

Что он действительно страдал хроническим недугом, сомнению не подлежит. История его болезни тянется со школьного возраста. Олег Архипов, много общавшийся с Юдиным в его последние годы, свидетельствует:

«Он родился в поселке Таборы, Свердловской области, а когда ему было 10 лет, семья переехала в деревню Емельяшевка. Школа была в Таборах, Юра был вынужден жить там на квартире. А на выходные и на каникулы он возвращался домой. Шел пешком 40 километров по топям, иногда проваливаясь по грудь в болотную жижу. Простудился, с тех пор его и преследовал ревматизм и ревмокардит.

Мало кто знает, что практически весь первый курс в Уральском политехническом институте Юрий провел на больничной койке. Полгода лежал с радикулитом в медсанчасти УПИ. А пока лечился, подхватил еще и дизентерию, когда выпил купленное молоко.

В начале второго курса он пошел в туристскую секцию как раз для того, чтобы в экстремальных условиях, как он говорил, сжав зубы, постараться перебороть эти боли. Все об этом знали, и Игорь Дятлов в том числе. Когда в январе 1959-го они отправились в поход, и ехали из Вижая до поселка 41-й квартал в открытом грузовике, Юрия там сильно продуло. Болезнь обострилась. Когда добирались до заброшенного 2-го Северного, он шел позади всех, потому что боль не отпускала, терпел, но все-таки был вынужден сойти с маршрута».

Я не знаю, насколько этой истории можно доверять. Вариантов ровно два: или Юдин сошел с маршрута из-за давней болезни, или же по другой причине, но сослался на болезнь. Характерно, что он в обоих случаях рассказывал бы потом одно и то же: примерно то, что излагал в долгих беседах Архипову.

Ничего другого он сказать не мог. Ведь, как ни крути, своих товарищей он подставил. Группа и без того была сильно перегружена: снаряжение и припасы для 12–13 человек тащили на себе десятеро, а уход Юдина сделал рюкзаки еще тяжелее. Даже Зина Колмогорова написала в дневнике «рюкзак тяжеленький», а уж она-то никак не склонна была жаловаться и проявлять слабость.

«Я с ней был летом в 3-ке по Саянам — как турист «железный человек», — так Зину характеризует Юрий Блинов. Ему вторит Владимир Аскинадзи: «Она троих мужиков убьёт и не крякнет! Очень физически сильная была девушка, очень».

К горам — к самому трудному участку маршрута — перегруженная группа добралась уже изрядно вымотанной. И не смогла с двух попыток преодолеть перевал. С двух! Даже оставив часть груза в лабазе — не смогла. И что случилось дальше, всем известно…

Никто и никогда Юдина в дятловской трагедии не обвинял. Никто, кроме единственного человека: его самого. И Юрий весь остаток жизни пытался оправдаться…

«А что, если с ним приключилось в пути нечто вроде того, что сейчас происходит со мной?» — размышлял я, добивая вторую банку.

Стоп. А что со мной, собственно, происходит? Да вроде ничего… Животворящее ивдельское пиво напрочь вымело из головы иррациональное чувство: дальше ехать ни в коем случае нельзя.

В кармане запиликал телефон.

— Виктор Палыч? — произнес Юра непробиваемо-спокойным голосом. — Отдышался? Едем дальше? Мы на том же месте.

— Сейчас подойду, — сказал я и пошагал к «крузаку».

Наверное, чтобы по-настоящему разобраться в дятловской трагедии, надо мыслить, как дятловцы. А с этим у меня проблема. Голова по-другому устроена. Могу понять, когда люди идут в горы, в пустыню, в тайгу или тундру за чем-то. Когда странствуют в поисках золота или пушнины, когда отыскивают новые земли или месторождения, когда спасаются от врагов или преследуют их… А просто процесса ради тащиться из точки А в точку Б, не имея никакой иной конкретной цели, — вернее, превращая средство в цель… Нет, никогда не понять мне туристов-походников.

Итак, Ивдель. Город, чье название заставляет чаще биться сердце каждого дятловеда.

Более-менее подробно нам удалось познакомиться с двумя городками Северного Урала: это Нягань и Ивдель. Контраст между ними разительный. И не в пользу Ивделя.