Евгений Рыжиков - Из кабины такси

В период зарождения государственного таксомоторного парка в Москве еще было много легковых извозчиков и частных автовладельцев. Среди последних были и солидные прокатчики, такие, как иностранцы Люк и Лорен; большой частный гараж на Первой Брестской улице держали Костемиров и Смирнов.

Вот примерно та обстановка, в которой я начал работать водителем такси.

На всю жизнь запомнится мне число 12 мая 1929 года. В этот день я стал шофером такси.

Ранним утром я выехал из гаража, который находился на Гороховской улице (ныне Казакова). Можно легко представить мое состояние. Ведь я впервые в жизни вел по улицам Москвы свой «рено». Машина медленно тронулась с места и, набирая скорость, покатилась по булыжной мостовой Садового кольца.

На перекрестках улиц и переулков стояли извозчики. Это были мои конкуренты, серьезные, тонко знающие свое дело «соперники». И хотя их с каждым днем становилось все меньше и меньше, они не собирались уступать свое место.

Таксистов было очень мало, считанные единицы. Вот я въезжаю на Каланчевскую (ныне Комсомольская) площадь. Напротив Казанского вокзала, у Южного моста, самая большая извозчичья стоянка. А чуть подальше, у Ярославского вокзала, выстроились, как на выставке, автомашины самых различных марок — «мерседес», «фиат», «тальбот», «австродаймлер», принадлежавшие автовладельцам. На передней дверке каждой машины нарисован желтый круг, а в середине надпись: «Прокат».

Неподалеку от частников стояли государственные таксомоторы «рено». Их всего два десятка. Подъезжаю, становлюсь рядом со своими.

Надо заметить, что в то время в Москве пассажиры то ли по привычке, то ли из-за ложного представления, что автомобиль — «буржуазный предрассудок», избегали садиться в автомашины и предпочитали извозчиков. Вот и стоишь, мерзнешь, вертишь головой, как гусь, высматривая прохожих, ждешь, кто к тебе сейчас подойдет. Но никто не подходил. Никто не нанимал.

На Ярославский вокзал пришел поезд. Прокатчики выслали вперед своих бойких молодчиков-зазывал. Они, оглашая воздух, кричали: «Подвезу на такси», подхватывали чемоданы тех, кто соглашался принять их услуги, и тащили к машинам. Пассажиров много, но их быстро забрали извозчики. Уехали все прокатчики и кое-кто из наших «утюгов». А я стою, жду.

Еще и еще раз повторяю все наставления, которые дал мне заведующий гаражом перед выездом.

— Помни, — говорил он, — что у нас оплата за услуги потарифная. Если сел один пассажир — оплата по первому тарифу; более одного — включай второй; с багажом — третий.

Заведующий гаражом сунул мне в руку табличку с тарифами. Ее я несколько раз перечитал, ведь надо запомнить, ошибаться нельзя, на линии были четыре строгих контролера.

Наставления заведующего гаражом не ограничились только этим. Он разъяснял мне, в каких границах города могли действовать таксисты; они пролегали в основном по линии Камер-Коллежских валов. Чуть заехал дальше, уже начинал действовать загородный тариф — двойная оплата.

Стою. Обдумываю. Перебираю в памяти все, что мне говорили старшие, уже приобретшие опыт водители такси.

А пассажиров все нет…

Вдруг вижу, ко мне приближается женщина. У нее в руках тяжелые свертки.

— Что мне делать? Что делать? — заговорила она, положив свертки на землю. — Ни одного извозчика, а надо срочно доставить эти книги.

— Так садитесь, подвезу, — предложил я.

Женщина обрадовалась, но потом вдруг робко спросила:

— А вы ведь с меня много возьмете?

— Не беспокойтесь, дороже извозчика не станет. У нас плата по государственной таксе.

Женщина села. Это был мой первый пассажир, и я провез ее через всю Москву и высадил на Ленинградском шоссе, у здания Воздушной академии. Женщина расплатилась и ушла, а я скоро посадил профессора и повез его в центр.

Словом, в этот день я проделал несколько рейсов. Это были мои первые километры. Надо заметить, что все пассажиры без исключения были малоразговорчивы. Да это и понятно, ведь для большинства поездка в автомобиле была диковинкой. Поэтому они с таким интересом рассматривали проплывающий перед ними город.

А Москва тех лет не была похожа на нынешнюю. Уже в первый день работы я почувствовал тесноту московских улиц.

Застройка улиц была такой, что она очень мешала движению транспорта. Возьмем Садовое кольцо. На площадях Зубовской, Кудринской (ныне площадь Восстания), у Земляного вала посредине проезжей части стояли большие дома, так что по бокам в узкие проезды едва пролезал трамвай, в один ряд двигались автомашины и лошади, запряженные в телегу или пролетку.