Феликс Мартин: Money. Неофициальная биография денег

Разумеется, после отмены старой системы учета встал вопрос, что делать с накопившимися за несколько веков бирками. Сторонники реформы считали, что деревянные палочки – зрелище довольно позорное, поскольку они служат неприятным напоминанием о том варварском способе, каким Британская империя вела финансовый учет, так что лучше от них избавиться, и поскорее. Последствия их решения описал двадцать лет спустя Чарлз Диккенс:

«Случилось так, что бирки стали жечь в одной из печей палаты лордов. От печи, плотно набитой палками, загорелась панель; от панели загорелась вся палата лордов, от палаты лордов загорелась палата общин; обе палаты сгорели дотла; призвали архитекторов и велели им выстроить две новые палаты; расходы на эту постройку уже перевалили за второй миллион фунтов стерлингов…»

Конечно, парламент можно отстроить заново – что и произошло, и воздвигнутые здания по сей день стоят на берегах Темзы. А вот спасти из пламени бесценную коллекцию бирок и заключенную в них финансовую и денежную историю Англии не удалось. Историкам приходится полагаться на чудом сохранившиеся в частных руках экземпляры и радоваться, что до наших дней дошли хотя бы упоминания о том, как эти бирки использовались. Тем не менее значительная часть знаний о средневековых финансах и их эволюции безвозвратно утеряна.

Если история английских средневековых денег сопряжена с подобными потерями, то что уж говорить о других цивилизациях – в особенности тех, что существовали до возникновения письменности. Обычно из древности до нас доходят только монеты, однако, как показывает пример учетных бирок Палаты шахматной доски, монеты могут представлять собой лишь верхушку денежного айсберга. Пласты финансовой истории, истории денег, недосягаемы для нас по той простой причине, что на сегодняшний день не сохранилось никаких физических доказательств их существования. Чтобы понять, насколько серьезна эта утрата, достаточно предположить, что станут делать историки будущего, воссоздавая модель нашей современной экономики, если в результате какого-нибудь природного катаклизма все относящиеся к ней записи будут уничтожены. Можно лишь надеяться, что им хватит ума сообразить, что у нас имелись и другие деньги, помимо евроцентов и никелевых фунтовых монет.

Вторая причина, по которой традиционная теория денег столь живуча, напрямую связана еще с одной проблемой. Китайская пословица гласит: «Рыба знает о воде меньше всех». Этим же объясняется отличие гуманитарных дисциплин, таких как антропология, социология, экономика и другие, от естественно-научных: физики, химии или биологии. Естественные науки изучают окружающий мир, и в них хотя бы теоретически возможна некоторая объективность. С гуманитарными науками все обстоит сложнее. Мы изучаем самих себя – как отдельные личности или социальные группы. Поскольку все мы люди и все – разные, объективный взгляд на любую проблему в рамках этих дисциплин затруднен. Если предметом изучения является нечто, влияющее на нашу повседневную жизнь, то взглянуть на это нечто со стороны совсем не просто. К тому же каждая подобная попытка может иметь далеко идущие и не всегда приятные последствия. Описать природу денег сложно именно потому, что деньги – неотъемлемая часть экономики любого современного общества. Рассуждая о природе денег, мы уподобляемся рыбе, пытающейся понять, что такое вода – та самая, в которой она плывет.

Впрочем, это не означает, что все общественные науки – пустая трата времени. Даже если мы не способны абсолютно объективно взглянуть на свои привычки и человеческие традиции, мы можем хотя бы более или менее трезво оценить их, опираясь на исторический опыт. Чтобы не заблудиться в лесу, нужно найти два ориентира и определить свое местоположение, отталкиваясь от обоих. Точно так же мы можем узнать многое о знакомых нам общественных институтах, присмотревшись к тому, как они функционировали в других странах, других культурах и в другое время. Такой подход годится и при изучении истории денег, хотя воспользоваться им непросто: все-таки деньги – один из базовых элементов экономики. Бóльшую часть времени деньги просто есть, и возможность взглянуть на них объективно возникает, когда нарушается обычный порядок вещей. Продолжая аналогию с рыбой, сравним нарушение порядка вещей в экономике с выплескиванием воды из аквариума. Рыба в состоянии понять, что такое вода, только когда происходит нечто подобное.