Иосиф Сталин - Великая Отечественная война - выступления, беседы, комментарий

Враг не так силен, как изображают его некоторые перепуганные интеллигентики. Не так страшен черт, как его малюют. Кто может отрицать, что наша Красная Армия не раз обращала в паническое бегство хваленые немецкие войска? Если судить не по хвастливым заявлениям немецких пропагандистов, а по действительному положению Германии, нетрудно будет понять, что немецко-фашистские захватчики стоят перед катастрофой. В Германии теперь царят голод и обнищание, за 4 месяца войны Германия потеряла 4 с половиной миллиона солдат, Германия истекает кровью, ее людские резервы иссякают, дух возмущения овладевает не только народами Европы, подпавшими под иго немецких захватчиков, но и самим германским народом, который не видит конца войны. Немецкие захватчики напрягают последние силы. Нет сомнения, что Германия не может выдержать долго такого напряжения. Еще несколько месяцев, еще полгода, может быть годик, – и гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений.

Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки! На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии! Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!

За полный разгром немецких захватчиков!

Смерть немецким оккупантам!

Да здравствует наша славная родина, ее свобода, ее независимость!

Под знаменем Ленина – вперед к победе!

Потом начался торжественный парад войск Московского гарнизона, который, как и речь Сталина, передавали в прямом эфире по радио. За пехотой на низкорослых мохнатых лошадях проскакали конники генерала Л.М. Доватора. Следом по брусчатке двинулись самоходная артиллерия, танки, зенитные батареи. Прямо с парада войска отправлялись на фронт. Пролету авиации помешала ненастная погода.

На дирижерском помосте на Красной площади Василий Иванович Агапкин вскидывает дирижерскую палочку, и сводный оркестр играет неувядаемый марш «Прощание славянки», провожая пехотинцев на фронт. Агапкин вспоминал: «Стрелковые части прошли, пора было отводить оркестр к ГУМу, чтобы дать место кавалерии. Я хотел было шагнуть со своей подставки, а ноги не идут. Они примерзли к помосту. Я попытался шагнуть более решительно, но проклятая подставка затряслась и пошатнулась. Ну, думаю, беда… Я не могу даже слова вымолвить, так как и губы замерзли, не шевелятся».

Но капельмейстер не упал, к нему подбежал другой капельмейстер – Евгений Стейкал, помог отодрать примерзшие сапоги от помоста и сойти вниз. Оркестр быстро отвели к ГУМу. По Красной площади пошли конница, артиллерия, танки…

Комендант Москвы генерал-майор К.Р. Синилов вспоминал: «После парада настроение совершенно изменилось. В очереди другие разговоры, появилась уверенность. После парада произошел перелом в разговорах, настроениях, даже внешний перелом был заметен. То, что произошло в сознании, внутри каждого, нашло отражение в поведении. 7-го и в последующие дни народ стал совсем иным: веселый, смеющийся, жизнерадостный, улыбающийся, особая твердость появилась, уверенность».

Из дневника за 7 ноября журналиста Н.К. Вержбицкого: «Невеселый праздник. По улице идет “демонстрация” – две сотни женщин и мужчин, подтянутые поясами, с лопатами и ломами на плечах. Холодно, ветер. Падает тяжелый снег. Огромная очередь за картошкой, за керосином, за хлебом».

Затишье на переднем крае. 1942 г.

В день очередной годовщины Мюнхенского пивного путча 9 ноября 1941 года немецкое радио передавало речь Гитлера. Начальника отдела ТАСС по пропаганде Даниила Меламида вызвали в Кремль для ее синхронного перевода. Сталин сидел у торца длинного стола, переводчика посадили у другого конца стола, около радиоприемника. Сталин был подавлен, но слушал внимательно, не перебивал. Лишь, когда Меламид перевел в более мягких тонах характеристику большевиков, Сталин, заметив, что оратор употребил более резкие слова, потребовал:

– Переводите точно.