Иосиф Сталин - Великая Отечественная война - выступления, беседы, комментарий

Постановление Государственного Комитета Обороны от 15 октября 1941 года «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы». Согласно ему Москву должны были покинуть правительство, управление Генштаба, посольства, наркоматы, военные академии. Крупные заводы, электростанции, мосты и метро следовало заминировать.

Начальник охраны Большого театра А.Т. Рыбин вспоминал: «Вечером 15 октября Берия с Щербаковым [14]собрали в НКВД первых секретарей райкомов. Перетрусивший Берия лживо заявил: “Немецкие танки уже в Одинцове. Связь с фронтом прервана. По решению ГКО необходимо заминировать все крупные заводы и важные объекты. Оставьте по пятьсот человек от района для защиты Москвы. Детей и стариков ночью эвакуируйте. Раздайте все продукты населению, чтобы не досталось врагу”. Наш театр и ближнюю дачу [15]немедленно заминировали. В городе возникли беспорядки, подогретые слухами, будто Сталин уехал на Калининский фронт или куда-то еще подальше… Где же он был в ту роковую ночь? Шофер Митрюхин помнит, что из Кремля Сталин хотел ехать на ближнюю дачу. Румянцев начал его отговаривать под предлогом, будто там уже сняты шторы, отвернуты краны, выключено отопление и тому подобное. Но Сталин все равно приказал ехать. Ворота были уже на запоре. Орлов с той стороны доложил обстановку. С досадой крякнув, Сталин сказал: “Сейчас же все разминируйте”. Пришлось Орлову отпирать ворота и топить печку в маленьком домике, где тоже имелась кремлевская “вертушка”. Пока Сталин разговаривал с командующими, прибывшие саперы разминировали основной дом».

Утром 16 октября, проезжая по Можайскому шоссе, Сталин увидел, как люди тащили на себе мешки с мукой, вязанки колбасы, ящики макарон. Удивленный, он велел остановиться. Вокруг быстро собралась толпа. Говорили, что продуктами выдали зарплату или, что взяли их в счет зарплаты самовольно, так как все начальство уже сбежало из столицы.

Эвакуация заводов из Москвы на восток. 1941 г.

– Когда же, товарищ Сталин, остановим врага? – спрашивали столпившиеся обыватели.

– Придет время – погоним, – ответил Сталин и, никого не упрекнув в растаскивании государственного добра, приказал везти себя в Кремль.

Он немедленно созвал совещание.

– Кто допустил в городе беспорядки? – переводя взгляд с одного на другого соратника, спросил Хозяин.

Все молчали. Берия даже закрыл глаза. Сталин предложил партийному руководителю Москвы Щербакову выступить по радио, чтобы вселить в людей уверенность в победе над врагом. Потребовал восстановить в городе нормальную жизнь, ввести в строй остановленные предприятия, открыть магазины, организовав в них торговлю, наладить работу трамвая и метро, лечебных заведений, призвать людей к спокойствию…

Поздно вечером повалил густой снег. Можайское шоссе за городом оказалось запруженным отступающими красноармейцами и спасавшимися от фашистов беженцами. Понурые старики и женщины с детьми, ведя за собой коров и коз, брели от стремительно приближавшегося фронта в тыл. Не торопя шофера, Сталин удрученно смотрел через стекла автомобиля на эту жутковатую эвакуацию…

Уже с 19 октября Москва жила более или менее нормальной жизнью. Город охранялся войсками, на улицах появились патрули. Поддержка со стороны населения была оказана не только в дисциплинированном поведении, но и в практической помощи по вылавливанию нарушителей общественного порядка.

Заседание Московского Совета депутатов трудящихся на станции метро «Маяковская». 6 ноября 1941 г.

Председатель исполкома Моссовета В.П. Пронин вспоминал о 19 октября: «Идем вместе с А.С. Щербаковым по темному и пустынному Кремлю. Нас пригласили на заседание Государственного Комитета Обороны… Слышу громкий, с акцентом голос Берии: “Оставлять следует Москву, иначе передушат нас здесь, как курят”. Молотов молчит. Пришли на заседание. Сталин ходит хмурый, спрашивает: “Что будем делать с Москвой?” Все молчат. Тогда он говорит: “Я думаю, Москву сдавать нельзя”. Первым подает голос Берия: “Конечно, товарищ Сталин. О чем разговор?” Остальные тоже соглашаются. Сталин, обращаясь к Маленкову: “Пиши постановление о введении в Москве осадного положения”. Затем, через несколько минут, спрашивает: “Написал? Читай!” Маленков зачитывает свой текст. Сталин раздраженно бросает: “Мальчишка, тебе только волостным писарем работать”. И к Щербакову: “Пиши, что я буду говорить”. Так появилось знаменитое постановление о введении с 20 октября в Москве и прилегающих районах осадного положения».