Иосиф Сталин - Великая Отечественная война - выступления, беседы, комментарий

Генерал Шарль де Голль вспоминал: «Сорок русских: народные комиссары, дипломаты, генералы, высшие чиновники, почти все в блестящей форме – собрались в зале Кремля, куда провели французов… Мы поднялись величественной лестницей, стены вдоль которой были украшены теми же картинами, что и в царские времена. Несколько сюжетов наводили ужас: жестокая битва на Иртыше, Иван Грозный, убивающий своего сына, и т. п. …Сталин поддерживал обычную беседу. Он выдавал себя за простого, элементарно культурного человека, несколько грубоватого, который решал самые обширные проблемы, руководствуясь собственным здравым смыслом. Много ел, запивал еду крымским вином, каждый раз наливая полную рюмку. Выпитая бутылка постоянно заменялась новой. Однако под этим добродушным внешним видом распознавался боец, способный на беспощадную борьбу. Впрочем, все русские за столом, внимательные и скованные, не переставали зорко следить друг за другом. В их поведении чувствовался страх перед его сосредоточенной и бдительной властью».

В Кремле 10 декабря состоялось заключение договора между СССР и Францией о союзе и взаимопомощи. Генерал Шарль де Голль вспоминал: «В быстром темпе шел обмен прощальными приветствиями. “Рассчитывайте на меня, – заявил Сталин. – Если вы и Франция нуждаетесь в нас, то мы поделимся с вами последним ломтиком хлеба”. Вдруг, заметив возле себя Подцероба, переводчика, который присутствовал на всех встречах и переводил все разговоры, маршал [37]мрачно и грубо сказал ему: “Ты переводишь слишком медленно! У меня большое желание отправить тебя в Сибирь”. Я со своими сопровождающими направился к выходу. Обернувшись в дверях, увидел сидящего за столом одинокого Сталина. Он снова принялся есть».

Генерал С.М. Штеменко вспоминал: «В канун Нового, 1945 года, за несколько часов до полуночи, А.И. Антонов [38]объявил:

– Только что звонил Поскребышев и передал, чтобы мы приехали на “Ближнюю” [39]к половине двенадцатого без карт и документов.

На мой вопрос, что бы это значило, Алексей Иннокентьевич ответил шутливо:

– Может быть, нас приглашают встретить Новый год? Неплохо бы…

Через несколько минут последовал звонок от командующего бронетанковыми и механизированными войсками Я.Н. Федоренко. Он, в свою очередь, спросил, не знаем ли мы, зачем его вызывают на “Ближнюю”, причем тоже налегке. Я сказал, что сами ломаем голову относительно странного приглашения.

Союзники высаживаются из десантных катеров на побережье Нормандии. 1944 г.

В 23 часа вдвоем с Антоновым, как обычно, на его машине мы выехали, продолжая теряться в догадках о цели вызова. Ежедневные наши поездки на доклад к Верховному были, как правило, более поздними, а на праздники нас никогда не приглашали. За годы войны и слово-то это забыли. На даче у Сталина мы застали еще несколько военных – А.А. Новикова, Н.Н. Воронова, Я.Н. Федоренко, А.В. Хрулева. Потом подъехал С.М. Буденный. Как выяснилось, нас действительно пригласили на встречу Нового года, о чем свидетельствовал уже накрытый стол. За несколько минут до двенадцати все вместе прибыли члены Политбюро и с ними некоторые наркомы. Я запомнил только Б.Л. Ванникова и В.А. Малышева. А всего собралось человек двадцать пять мужчин и одна-единственная женщина – жена присутствовавшего здесь же генерального секретаря Итальянской коммунистической партии Пальмиро Тольятти.

Сталин занял свое обычное место в торце стола. С правой руки, как всегда, стоял графин с чистой водой. Никаких официантов не было, и каждый брал себе в тарелку то, что ему хотелось. С ударом часов Верховный Главнокомандующий произнес краткое слово в честь советского народа, сделавшего все возможное для разгрома гитлеровской армии и приблизившего час нашей победы. Он провозгласил здравницу в честь Советских Вооруженных Сил и поздравил всех нас.

– С Новым годом, товарищи!

Мы взаимно поздравили друг друга и выпили за победоносное окончание войны в наступающем 1945 году. Некоторая скованность, чувствовавшаяся вначале, вскоре исчезла. Разговор стал общим. Хозяин не соблюдал строгого ритуала: после нескольких тостов поднялся из-за стола, закурил трубку и вступил в беседу с одним из гостей. Остальные не преминули воспользоваться свободой, разбились на группы, послышался смех, голоса стали громкими. С.М. Буденный внес из прихожей баян, сел на жесткий стул и растянул меха. Играл он мастерски. Преимущественно русские народные песни, вальсы и польки. Как всякий истый баянист, склонялся ухом к инструменту. Заметно было, что это любимое его развлечение. К Семену Михайловичу подсел К.Е. Ворошилов. Потом подошли и многие другие. Когда Буденный устал играть, Сталин завел патефон. Пластинки выбирал сам. Гости пытались танцевать, но дама была одна, и с танцами ничего не получилось. Тогда хозяин дома извлек из стопок пластинок “Барыню”. С.М. Буденный не усидел – пустился в пляс. Плясал он лихо, вприсядку, с прихлопыванием ладонями по коленям и голенищам сапог. Все от души аплодировали ему. Гвоздем музыкальной программы были записи песен в исполнении ансамбля профессора А.В. Александрова. Эти песни все мы знали и дружно стали подпевать.