Владимир Гойтан - Петля Бороды

Уточнение биографических данных продолжалось и наследующем допросе, 28 апреля. Вдруг выяснилось, что Матвей Захарович Борода по отчеству вовсе не Захарович, как проходит по всем документам. Приходится еще раз все проверять самым старательным образом. И вот первый вопрос следователя.

- Вы меняли свое отчество?

- Должен объяснить, что до февраля 1945 года, это значит до демобилизации из рядов Советской Армии, - говорит тот, - я считался по всем документам как Борода Матвей Саломонович. Но и это не совсем так, ибо настоящее имя моего отца Залман, а не Саломон и тем более не Захар. Поэтому правильным было бы считать мое отчество Залманович. Однако до войны отца все звали Саломоном, а поэтому во всех документах, в том числе и армейских, мое отчество было Саломонович. Но когда мы были в эвакуации в Курганской области, отец почему-то взял имя Захар. И в документах он начал писаться Борода Захар Абрамович. Соответственно, и я стал Захаровичем.

Факт из ряда курьезных. Однако делать нечего, пусть и дальше остается Захаровичем. Тем более, что его называют так уже четверть столетия.

Уточнив биографические казусы, Панин начал выяснять дальнейшие факты. Оказывается, тот после войны работал председателем Толочинского райпотребсоюза. И наконец, 1962 год - перевод в Оршу, где сел в кресло председателя здешнего районного потребительского общества. Что же касается мошенничества, хищений, то все - наговор. Злые люди и не на это способны.

Откуда было знать Бороде, что бывшие соучастники догадались: шеф их уже не спасет, сам на крючке. Теперь оставалось надеяться разве что на снисходительность суда. И начали давать показания. В итоге Панин подготовил постановление о привлечении Бороды уже не в качестве подозреваемого, а обвиняемого.

29 апреля подполковник Панин в присутствии помощника прокурора республики советника юстиции Силина ознакомил Бороду с сущностью предъявленных обвинений. Тот молча выслушал, потом вдруг сказал:

- Прошу прокурора и следователя предоставить мне возможность изложить в письменной форме по этому вопросу собственноручные показания в самые ближайшие дни.

И вот третьего мая - новый допрос. Причина - заявление, написанное в камере. На вопрос следователя, в чем же конкретно признает он свою вину, Матвей Захарович начал каяться:

- Признаю себя виновным в том, что, будучи председателем правления Оршанского райпотребсоюза, злоупотреблял служебным положением. В нарушение установленных правил торговли давал указание директору заготовительной конторы Ефиму Шлесину и инструктору Илье Глезину об отпуске со складов районной заготовительной конторы, в том числе из - холодильника, сельхозпродуктов для работников облпотребсоюза, а также для руководящих работников Оршанского района, создавая этим условия для хищения общественных средств. Развозил продукты в основном Глезин на машине заготовительной конторы. В облпотребсоюзе все это по спискам доставлялось на квартиры ответственным работникам. В городе Орше продукты также развозились непосредственно Глезиным руководящим работникам района. В преступной связи со Шлесиным, Бельковским, Глезиным и другими работниками райпотребсоюза я не находился и хищением общественных и государственных средств не занимался. Взяток я ни от кого не брал и не давал.

Однако уже 4 мая вызванный на допрос Матвей Захарович резко меняет показания. Нет, он окончательно не сломлен, все еще надеется на помощь тех, кто заседает в высоких кабинетах и кого, как опытный рыбак, прикармливал все эти годы. Однако нет смысла отрицать то, что доказано показаниями свидетелей, документами. Да и бывшие подопечные, обязанные ему тем, что получили доступ к корыту, из которого питались, не зная меры, развязали языки, спешат утопить его, Бороду, рассчитывая на снисходительность суда. Наивные, темные люди! За каждым - столько грехов, что вряд ли кто в состоянии отпустить их. Что касается самого, то он будет подтверждать то, что уже доказано, разбавляя для верности новыми фактами. И снова попросил принести в камеру ручку и бумагу.

Потом на стол следователя лег первый из "трактатов" его многочисленных "чистосердечных" заявлений-обличений преступной деятельности шайки расхитителей. Всего таких покаяний им будет написано за год нахождения под следствием свыше тридцати. А пока следователю нужно было ознакомиться с первым томом сочинений на заданную тему. Вот как Борода написал в заявлении о "своем грехопадении": "Начиная с 1968 года к нам в Оршанский райпотребсоюз начали часто приезжать разные делегации. Нужны были средства для угощения, а их для этих целей не отпускалось. Именно в этот период я вступил в преступную связь с заготовителем районной заготовительной конторы Исааком Бельковским и заведующим овощным складом этой же конторы Ефимом Рыжиком, от которых начал получать деньги на расходы, связанные с приемом делегаций. В мае 1968 года я от Бельковского получил 150 рублей, в ноябре - 200. Где-то около 200 рублей получил от Рыжика. В дальнейшем подобные факты повторялись. Я глубоко понял, что своими дальнейшими действиями совершил преступление. Обо всем этом правдиво скажу в своих собственноручных показаниях".