Джон Клеланд: Кельт-Друидистская Этимология

Всё, что демонстрирует нам последующая известно-запечатлённая в манускриптах История – это дисторция той связи исконного Диалекта и, тому соответственно, разрушение некогда идеальной Cистемы, и диструкция негативно - диалектируемого общества по смыслу утрачиваемого чувства Cправедливости. Ибо этакое не закрепляется более в словах; за несоблюдением правил великой речевой Истины, оригинальные силлабы всё более оказываются в пагубной контрадикции друг другу, и оттого жизнь общества есть вечная распря; борются и воюют между собой не люди – воюют и спорят между собою сами слова (в том, и перво-смысловые анти-олигархические распри в Древних пра-демократических, пра-парламентских Афинах; в том, и все нынешние «войны слов» Яйценюка, или иные какие пр.); так Государство и превращается, из прежнего Аппарата Поощрения и Благоустройства в Аппарат Насилия, по вменённому новому смыслу Слова, некогда воспринимавшегося иначе. – Разрушенная диалектическая связь между Словом и предметно-деянным Смыслом превращает Судейско-Мирскую Систему только в Милитарно-Уставную (силовую). Далее – многие века пути возвращения к прежним понятиям; сама бессмертная исконно-радикальная суть слов, подсознательно и неотступно, стремит человечество к истине. – Древние корни, не взирая на временные деяния всех последующих негативных судейств (скажем, оттоль, суждений , т.е. судов, запечатлённых в изречениях) неумолимо ищут друг друга в своём речевом стремлении, ожидая прав ильных по себе сосложений.

Как раз, в таком, именно, ракурсе, пусть и весьма бегло, Клеланд изображает пред нами ипостаси проявления отдельных фрагментов исконной социальной Системы, на пути типичных смен историзированных формаций во всём пост-Друидистском миропространстве, – вплоть до того времени, когда Британская модель либерал-парламентаризма, находит своё известное конституционное воплощение. Олицетворённые эпохи (времён истории) в изображении Клеланда есть не иное, как разно-составленные радикал-силлабы, или, сказать, архи-слоги, а иначе цепь прогрессирующих погрешностей и искажений в термовом использовании таковых, согласно той или иной анти-Друидиской, анти-Кельтской доминирующей контракции. В не малой своей половине, таковые просто-напросто изничтожались за подозрением, или же за явным знанием об их, для всего нового уклада и строя-государства, непреходящей опасности; остальные же, по сохранению за ними смысла всеобщности, весьма искажённым образом адаптировались под смыслоформы ново-изменённой лингво-социальной условности. Конечно же, особо-критической вехой, в таком разе, являлась экспансия Древнего Рима и, с тем, установление Христианства.

Впрочем, к сему сказанному, лингвистические слого-деривации Клеланда преподают нам, можно так сказать, немалый повод к дальнейшим изумлениям. Последовательное разложение корневой структуры логоса, демонстрирующее нам новое представление об эпохах, скрытых в античных словах, ново-открываемый взгляд на смену оных эпох, в свете эволюции термовых понятий, изменяет также и представление о гео-пространственной истории обществ цивилизации, изменяет представление о границах и о гео-нахождении даже фундаментально-известных в истории фактов. То, поистине примечательно, что и Рим (в лингво-исследовании фрагментов того же Плиния и пр.), и ранне-раннее Христианство, по-сути, являются как бы разделёнными и, в том, сугубо-деформированными ветвями одного и того же Кельтского Этимологического Древа, изошедши, этак, из разных сфер Великих Судейств и их Школ; к чему, таки, сия этимологическая линия свидетельствует в пользу, также, и до-Римского Христианизма в Британии. Лингвистически исследуемая Былинность раскрывает себя в свете всё б о льших загадок и открытий: тогда как только лишь из записанных устных преданий, едва ли способные это как-либо научно проверить, мы, дескать, наверняка знаем, что Рим основал Ромул, – сокровенные архи-силлабы, ко всей тогда для нас неожиданности, этак, вдруг утверждают, что оный Ромул был разве что реставратором прото-античного Рима: не его основателем, но реставратором Кельтского, некогда существовавшего там прежде, учёного града. В полуироничной же, полусерьёзной манере, встречно сему делаемое, беглое заявление (ЭС, «Парламентские мантии», 1-й абз.) об откровениях Христа, постигших оного, якобы, в « тех, как раз, Северо-Западных землях », способно поставить читателя в явно недоуменное положение. – Египетские монументальные реликты, возведённые, оказывается, древними Кельтами; Кельтские генералы в Персии; Кельтский Карфаген; Кельтская до-магометанская Аравия и Куираш; – всё это из ряда удивительных выводов, произволенных раскрытием канонов и степеней древней силлобизации в общем характере сравнительно-известной нам архи-именности. Даже и сами «боги», так и великие боги Древней Эллады, в корне сего слова, есть ни кто иные, как те же Кельтские генералы или же жрецы, как это в отношении и Античных Балака и Малоха 12 12 Балак, имеется в виду Вавилоно-Ассирийский бож. Царь, из Торы. (и, также, соотносится в своей транскрипции, – как то у Павсания, – с именем Бэла.) – Малох, как это архи-транскрипционно произносится Клеландом, т.е Молох – тот самый страшный Моавитский бог, пожиратель детей. , кои, просто-напросто, из рода древне-Кельтских каноников-дивов. – Не удивительно, что при всех таких соображениях и суждениях, труд Клеланда не встречал весьма большой приязни среди фримасонов своего времени, когда Египетски-Израильские столпы фримасонической авторитетной концепции подвергались им столь высокому сомнению; впрочем, иные могли бы видеть, в том, пожалуй, и повод к более основательной гордости.