Иван Бондаренко - Исповедь несостоявшегося человека

Время было послевоенное, голодное. Донбасс, а именно там я родился, был разрушен после войны, люди выживали, как могли.

Детство помню смутно. Только по рассказам. Рассказывали, что в магазине пел почти скабрезные частушки, за исполнение которых продавец-мужчина угощал конфетой или пряником.

Став чуть постарше, в свободное время гонял футбол, но, по правде сказать, свободного времени совсем не было, а если и было, то очень мало. Нужно было дома родителям помогать по хозяйству. В деревне работы всегда хватает. Я, например, помимо прочих дел, пас гусей, причем целый день. Ловили в пруду мелкую рыбешку, и называлась эта мелочь – бубырь. Сейчас ее нет, пропала. И это была не забава, а прибавка к семейному скудному столу.

Знатный рыбак был мой старший брат. Он мог, прямо скажем, на немудреные рыбацкие снасти поймать крупную рыбу: карпа, карася. Как это у него получалось, одному Богу ведомо, но в рыбалке ему и правда всегда сопутствовала удача.

Мать всегда говорила, что любит головы у рыбы, утверждала, что это самая вкусная часть. Что там можно было есть, особенно у бубырей? Только сейчас, с возрастом начинаешь понимать, что матери нужно было всех накормить, ну а самой уж что останется.

И понял я это только тогда, когда сами стали поступать подобным образом: все лучшее – детям. Но нам было кратно легче, мы уже жили лучше.

Правда, встречал людей, которые в общей тарелке выискивали для себя лучшие куски, и это притом, что за столом сидели дети. Но это, скорее, исключение, чем правило, к счастью.

Порой кажется, что говорю абсолютно абсурдные мысли.

Если хочешь, чтобы тебе досталось лучшее яблоко за общим столом, твое яблоко должно быть последним. Не уверен, что все мою мысль по поводу яблока поняли правильно и до конца.

Зимой строили снежные баррикады, устраивали военные игры с взятием «вражеских» укреплений.

На весенних каникулах, в конце марта, ходили в балку, так у нас называется лес, играли там в казаков-разбойников. Пекли в золе от костра картошку и с солью и хлебом, а иногда даже (непозволительная роскошь) и с салом уплетали за милую душу. Вкуснотища!

Как только по весне появлялась растительность, мать, со слезами на глазах говорила:

«Слава богу, зиму пережили».

И готовила первый зеленый суп из крапивы. Я даже сейчас иногда на даче готовлю суп с крапивой, как напоминание о детстве.

Первый велосипед мне купили после окончания восьми классов, да и то часть денег я заработал сам, работая летом на уборке урожая. Нам, четырнадцатилетним пацанам, уже разрешали работать грузчиками на машинах, которые подвозили зерно от комбайна на ток, где сушили, перерабатывали, очищали и хранили до отправки на элеватор весь колхозный урожай.

Мы жили поначалу на свинарнике, где мать работала. Потом вырыли землянку и построили из дикого камня так называемое жилище из двух половинок. Одну, которая побольше, занимала живность, а вторую мы: отец с матерью и нас четверо детей. Благо, дикого камня в этих краях было предостаточно.

Донбасс – это (припоминаю из уроков географии) старые разрушенные горы, так называемый донецкий кряж, где большие запасы не только угля, но и других полезных ископаемых. Было много и дикого камня. С этого камня, собственно, и строили жилье, по причине отсутствия денег на приобретение других строительных материалов.

В нашей половине стояла русская печь, где спали мы, дети, кровать родителей и стол – вот и вся обстановка. Да если бы и было еще что-то, ставить все равно было бы некуда. Отец работал пастухом в колхозе, мать, повторюсь, – на свиноферме. Прямо как в фильме «Свинарка и пастух», только в реальной жизни, по крайней мере, нашей все было далеко не так оптимистично, романтично и весело, как показано в этой прекрасной «сказке», далекой от реалий жизни.

От постоянного недоедания у меня начал развиваться рахит. Не знаю, как сейчас эта болезнь называется, да и есть ли она сейчас, но тогда она называлась именно так.

Мать нажует хлеба, замотает в марлечку, сунет в рот, привяжет к ограде, а сама с отцом бежала на работу. Вот и все питание на целый день. При сегодняшней жизни в это трудно даже поверить. Но тогда было именно так.

Мать родом из Воронежской области, оказалась в Донбассе с двумя детьми, можно сказать, случайно.

Муж погиб на войне, отец матери после войны пошел по деревням в поисках работы.

Мужчина он был мастеровитый: и плотник, и печник, и каменщик. Работы было много, оно и понятно, послевоенная разруха.