Многие из селян, побоявшиеся попасть в1930 году под «раскулачивание», хозяйства свои побросав, подались кто на север, кто на юг по городам большим и малым поселяясь. Советская власть не преследовала покинувших село. Многие из них сражались в Гражданскую на стороне красных и даже красными командирами были. Аржевитины, Мальцевы, Доничевы город Керчь облюбовали, прижились. Среди них были и сестры Михаила Максимовича. Старшая сестра Пелагея, поменявшая свое имя на более звучное – «Полина», была неграмотна, а младшая Наталья – та и писать и читать умела. Она-то и прислала письмо с приглашением.
.Письмо на семейном совете несколько раз вслух перечитали, к каждому слову внимательно прислушиваясь. Из письма следовало, что в Керчи голодом и не попахивало.
Сложно крестьянину принимать решение, если оно сопряжено с изменением уклада жизни, когда рушится все крестьянское хозяйство, оставляется изба… И опять же, если бы сам один, только за себя одного думал?.. А так ведь с семьей подниматься приходится, а довезешь ли всех целыми. А за эти годы деток у Михаила и Анны уже стало четверо. Кроме Виктора и Серафимы, Зоя появилась и самый младший четырехлетний Вовочка.
И оставаться страшно, и с голодом – шутки плохи!
И решился Михаил ехать в неведомую Керчь. Уговаривал долго старшего брата Ивана присоединиться, но тот уперся – и в никакую!
Забегая вперед, следует сказать, что Ивана смерть от голода и забрала
В Керчь Мелеховы приехали с двумя чемоданами да тремя узлами носильных и постельных вещей. Привыкший к селу отец семейства стал искать работу по деревням, расположенных поближе к городу. Природа степного Крыма глаза зеленью не радовала. Уже со второй половины лета степи здесь желтели. Лесов и садов здесь не было. О виноградниках и не мечтали. Рожь, к которой привык Михаил Максимович, здесь не произрастала. Основной сельскохозяйственной культурой здесь была пшеница.. Ни проса, ни гречихи… Немного сеялось ячменя. Да и с водоисточниками в деревнях было плохо. Один колодец, ну от силы два на все село. Привыкшая к речному раздолью семья Мелеховых, не представляла себе жизни без воды. Море могло хоть каким-то образом заменить реку. Но связываться с рыбацкими артелями не хотелось. Из хлебороба рыбак не получается, как и из рыбака не выходит чаевод. Искали обычную сельскохозяйственную артель, но расположенную вблизи моря. Нашлась работа и жилье в сельхозкоммуне «Инициатива», располагающейся в русском селе с татарским названием – «Тобичик». Прижились здесь куряне, о голоде забыли. Все бы хорошо, но тут возник вопрос с учебой детей. Учительница тут была одна на всех учащихся села, от первого класса по четвертый включительно. Все находились вместе. Хватало одной классной комнаты, выделенной в здании колхозного правления. Члены правления и учащиеся к 8-ми утра сходились к одному зданию одновременно. Иногда главному бухгалтеру колхоза Мелехову Михаилу Максимовичу были слышны голоса дочери Зои и младшего сына Вовы. Детям не нравилось то обстоятельство, что отец в любую минуту мог вмешаться в воспитательный момент, используя методы физического воздействия. Сложности возникли и со старшим сыном Виктором.. Ему десять лет исполнилось, начальную школу он закончил, еще проживая в селе Жадино. Продолжать учебу, или ограничиться четырехклассным образованием? Продолжать, означало переезд в город. Для семьи это было невозможным – там не было работы отцу семейства. Знакомство с городским образом жизни показало все преимущества жизни горожанина над крестьянином. Долго Михаил Максимович и Анна Григорьевна совет семейный держали, вырабатывая единый оптимальный вариант.
Сработал родительский инстинкт: «Нам плохо в жизни пришлось, пусть наши дети поживут!».
По счастью в центре города жила старшая сестра главы семейства Мелехова – Полина Максимовна Моршнева. Она согласилась присматривать за сыном брата. Виктор поселился у тетушки. Полина Максимовна была женщиной невероятной доброты, способной на самопожертвование. Единственно, что могло огорчить ее – это негативное отношение, какого бы скромного характера оно не было, по отношению к ее единственному дитяти, девочке умной, наблюдательной, своевольной, нетерпимой и «вредной». Полина Максимовна в обиде поджимала губы, уголки рта ползли вниз, глаза становились глубокими и печальными и она – умолкала. Обычно словоохотливая и общительная, она долго и мучительно переносила обиду, причиненную единственной страстно любимой дочери Таисии. Если бы любовь матери не была столь слепой, то она заметила бы, что во всех детских конфликтах вина ее дочери была очевидной. Таисия от такой «изумительной» однобокой опеки матери росла капризным своевольным ребенком. Взрослые – Моршневы с одной стороны и Мелеховы с другой с напряжением ожидали, как будет проходить притирка десятилетнего, но решительного мальчика, не терпевшего ни лжи, ни духовного или физического насилия, и семилетней Таисии. Удивительно, но между мальчиком и девочкой никогда не возникало споров. Виктору удалось поставить кузину на место. Он ее не замечал. Словно ее в единственной комнате, которой располагало семейство, просто не было. Она, пристроившись в уголке, играла с куклами, а он, сидя за столом, выполнял домашние задания. Девочка не решалась с ним вести так, как привыкла вести со всеми остальными. Любому взрослому человеку сложно адаптироваться к новым условиям. Адаптация детей происходит и легче и быстрее, чем взрослых. Дети коммуникабельнее. Но адаптация городской и сельской школьных программ при идентичности их форм, в реализации здорово отличалась. Сельские дети в духовном развитии отставали, были медлительнее, скромнее, открытее и честнее городских. Они были, как бы сказать, естественнее! А вот уровень знаний был не в пользу села. Найти учителя для сельской школы было трудно. Не все соглашались жить в селе, где коммунальные услуги оставались такими, какими они были на заре человечества. Заманить в село толкового учителя было чрезвычайно трудно. Приходилось пользоваться залетными, принудительно посланными, главным образом теми, кто по советскому законодательству должны были три года обязательно отработать на селе после окончания вуза. Такой учитель не слишком утруждал себя, как принято сейчас говорить, не выкладывался полностью и после трехлетнего «заключения»» не растратив сил духовных, легко вздохнув и громко хлопая «крылышками» летел в сторону города.
Читать дальше